— Мне удалось договориться с призраками, — улыбнулся я. — Дело в
том, что они очень хотят уйти за Грань. Так что я предложил им
вернуться на кладбище и ждать, пока мы не отыщем таинственного
некроманта. После этого я пообещал лично развоплотить обоих
призраков.
— Ни в коем случае, — строго сказал Зотов. — Они понадобятся нам
в качестве свидетелей. Не вздумайте развоплотить их до того, как
они дадут показания.
— Я не настолько кровожаден, Никита Михайлович, — рассмеялся я.
— Конечно, я подожду.
Я повернулся к Леониду Францевичу, который с интересом слушал
наш разговор.
— Леонид Францевич, вы же знаете, что я начинающий некромант, а
у вас огромный опыт. Наверняка вы можете подсказать, как
развоплотить этих призраков.
— Это несложно, — кивнул Щедрин. — Нужно только найти то, что
держит их на земле. Вот и всё. Но если они ничего не помнят, то с
этим могут быть трудности.
— Никаких трудностей не будет, — жёстко бросил Зотов. — Вы
сказали, что вам известны их могилы? А на могилах обычно пишут
имена и фамилии. Я проверю списки полицейского управления и выясню,
кто эти призраки. Вернее, кем они были при жизни.
— Отличная идея, Никита Михайлович, — улыбнулся я. — Но что-то
мне подсказывает, что призраки не перестанут донимать беднягу
ректора. Мне показалось, что они очень боятся некроманта, который
их призвал.
— Думаете, он попробует вызвать их снова? — нахмурился Зотов. —
Так это хорошо. Я отправлю на кладбище своих людей. Если некромант
заявится, там его и арестуют.
— Я посоветовал господину Собакину на время уехать из Столицы, —
сказал я. — Насколько я помню, призраки не могут отходить далеко от
своих могил.
— А вот это напрасно, — покачал головой Зотов. — Показания
ректора могут понадобиться нам в любой момент. Ничего с ним не
сделается. Призраки не могут причинить вред живым, не так ли,
Леонид Францевич?
— Именно так, — кивнул Щедрин.
Пока мы с Никитой Михайловичем разговаривали, эксперт не терял
времени даром. Он почти управился со своей порцией жаркого.
— Ешьте, господа, — посоветовал нам Щедрин. — Призраки никуда не
денутся, а жаркое остынет и будет не таким вкусным.
Но Никита Михайлович придвинул к себе папку с делом Кораблева и
нетерпеливо зашелестел страницами.
— Ректор Собакин здесь не упоминается, — хмуро сказал он. —
Следствие не установило его причастности к заговору.