Из чисто профессионального
любопытства сфокусировался на нем, активируя [Анализ].
[Объект: Человек (муж., ~12 лет). Имя:
Матвей.]
[Статус: Истощение (критическое),
Легочная инфекция (начальная стадия), Авитаминоз (острый),
Обезвоживание (среднее).]
[Прогноз: без медицинского
вмешательства и усиленного питания летальный исход в течение 7-10
дней.]
Строчки Системы были безжалостным
приговором. Этот ребенок умирал. Прямо сейчас и никто, кроме меня,
этого даже не замечал.
Во мне боролись два чувства.
Прагматизм кричал, что нужно уходить. Любой контакт — это риск. В
моем тайнике лежало два яйца — драгоценный белок, мой единственный
шанс на восстановление мышц. Делиться ими — значит замедлить свой
собственный прогресс, поставить под угрозу свое
выживание.
Но профессиональная гордость
шеф-повара, смешанная с человеческим сочувствием, говорила другое.
Что толку в моем Даре, если я буду использовать его только для
себя, копаясь в отбросах, пока рядом умирает ребенок?
Я принял решение.
Тихо подошел к Матвею. Он испуганно
вскинул на меня глаза, пытаясь отползти.
— Тихо, — прошептал я. — Не бойся. Я
хочу помочь. Ты можешь идти?
Он лишь отрицательно покачал
головой, снова заходясь в кашле. Вздохнув, помог ему подняться и,
поддерживая его костлявое, почти невесомое тело, повел в свой
тайник за поленницей. Он шел, спотыкаясь и дрожа, не понимая, что
происходит, и боясь меня, возможно, даже больше, чем
Прохора.
В своем укрытии я усадил его на
старый мешок. Достал из запасов одно из драгоценных яиц, которые
добыл вчера, разжег угли и поставил на них свою треснувшую кружку с
водой.
— Что… что ты делаешь? — прохрипел
Матвей.
— Готовлю лекарство, — ответил я, не
глядя на него. — Еда — лучшее лекарство.
Пока яйцо варилось, я повернулся к
нему. Его глаза, большие и испуганные на худом лице, следили за
каждым моим движением.
— Слушай меня внимательно, Матвей, —
сказал я серьезно и тихо. — Я сейчас дам тебе еду. Она даст тебе
силы, но ты должен мне поклясться. Поклясться, что никому и
никогда, ни единым словом не обмолвишься о том, что видел здесь. Об
этом месте. Обо мне. Если ты проболтаешься, нас обоих убьют.
Медленно и страшно. Ты понимаешь?
Он смотрел на меня, и в его глазах
страх боролся с надеждой. Он судорожно кивнул.
— М-молчу… клянусь…
Когда яйцо сварилось, я остудил его,
быстро очистил от скорлупы и протянул ему.