— Ты прекрасно знаешь, почему я женился на тебе, Жанна. За пять лет мы стали совершенно чужими людьми. Давай посмотрим правде в глаза. Я не люблю тебя, ты не любишь меня. Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь?
И тогда она использует запрещенный прием.
— Нашему ребенку сейчас было бы четыре года, — шепчет в трубку, скорбно всхлипывая. Но если раньше на меня это действовало, то сейчас я реагирую абсолютно спокойно. Единственное, в голове мелькает «точно как Лале».
От одной мысли об этом ребенке в груди разливается тепло, выплескиваясь через отверстие наружу.
— У нас нет будущего, Жанн, — говорю, не заботясь, насколько жестко звучат мои слова, — давай разойдемся по хорошему.
— Почему, Дамир? — плачет она в трубку. — Ты же любил меня!
— С чего ты взяла, Жанна? — не вижу смысла ее щадить. — Мы просто трахались, мне было приятно проводить с тобой время. Потом мне надоело. Все. Наш брак — всего лишь шантаж со стороны твоего отца.
— Ты бросил меня чтобы жениться на той серой мыши! — выкрикивает Жанна. — Она чуть меня не убила! И это она убила нашего ребенка! С ней ты тоже просто трахался?
Не собираюсь отчитываться перед ней о нашем интиме с Ясминой. Точнее, об его отсутствии. Хотя Жанна в курсе, что между нами ничего не было. К чему она сейчас заводит этот бессмысленный разговор?
Она шумно дышит в динамике, сама понимает, что сморозила глупость. И явно жалеет, я хорошо знаю эту ее манеру. Сболтнуть, а затем сопеть с досадой, что не сдержалась.
— Тебя никто тогда не приглашал, Жанн, — говорю, давая понять, что разговор закончен. — Сидела бы дома, ничего этого не было бы.
Жена отбивается, обрывая разговор, и я вздыхаю с облегчением. Приезжаю на фабрику, где ждет неприятный сюрприз — Ясмина не приводит Лале.
— Наша няня выздоровела, господин Батманов, — объясняет она, не отводя глаз, — а мне лучше, когда Лале с ней.
— Почему? — не могу понять. — Разве ей здесь было плохо?
— Она маленькая, Дамир! — почему-то тихо отвечает Яся. — Ей надо гулять на свежем воздухе, а после обеда ложиться спать.
Иду в свой кабинет, злой как собака набираю Фирузе.
— Какого черта, тетя, — спрашиваю сквозь зубы, — какого черта вы решили так резко выздороветь?
— Ай прости старую Фирузе, Дамир-бей, — начинает причитать хитрая тетушка, — но Ясемин собралась нанимать няню. Разве я могу допустить, чтобы наш цветочек оставался с чужой женщиной?