Так, размышляя, я как раз шла по мосту, когда одна из лошадей взбрыкнула, шарахнулась в сторону, и я от неожиданности вздрогнула и выронила саквояж. Он упал на вымощенный булыжником тротуар, раскрылся, и лежавшая сверху астролябия выпала из него и оказалась на проезжей части. А уже через секунду лошадь наступила на нее копытом.
– Ах! – невольно вскрикнула я, когда прибор разлетелся на части.
Слёзы сами навернулись на глаза. Я привыкла бережно относиться к вещам, и такая потеря еще до начала учебы весьма расстроила меня.
Из экипажа, в который была запряжена эта нервная лошадь, выскочила девушка. Она посмотрела сначала на меня, потом – на сломавшуюся астролябию.
– О, как мне жаль! Прошу вас, мадемуазель, простите моего кучера! Он должен был лучше смотреть за лошадьми.
– Все в порядке, – я даже попыталась улыбнуться. Астролябию было уже не вернуть, а я вовсе не хотела прослыть в академии плаксой.
– Нет-нет, вы лишились из-за нас весьма ценной вещи, – защебетала девушка, – но я уже придумала, как всё исправить! Я отдам вам свою астролябию!
Она снова полезла в карету и через пару минут предстала передо мной уже с красивой шкатулкой в руках.
– Вот, возьмите! Она совсем новая и ужасно красивая! Она непременно вам понравится!
Я попробовала отказаться – в том, что случилось, не было ее вины – я сама была недостаточно осторожна. Но она настаивала. И в конце концов всё решила одна ее фраза.
– Я всё равно не умею ею пользоваться, мадемуазель, – в ее голосе не было слышно ни малейших сожалений по этому поводу, – так что вам она пригодится куда больше.
Я поблагодарила ее и положила астролябию в саквояж.
3. Глава 2. Франсуа
Карета встала в хвост длинной очереди, что тянулась к воротам от самого моста. На ее дверцах не было герба королевского дома Буассаров, и никто не поспешил ее пропустить.
– Может быть, нам стоит обозначить свое присутствие? – предложила нетерпеливо ерзавшая на сиденье Эмилия. – Когда они поймут, наконец, кто едет в этой карете, то тут же уступят нам дорогу.
Но Франсуа покачал головой. Ему и самому хотелось побыстрей оказаться в своей комнате и отдохнуть после долгого пути по размытым дождями дорогам, но он знал, что о каждом их шаге докладывают отцу и не хотел лишний раз вызывать его неодобрение. А потому спокойно сказал сестре: