- А вот Родю и подселите! - хохотнула Алиса Владимирская. - Он
не мужик и не баба. Так что мы с девочками потерпим бесполое
существо.
После шуточки белобрысой Алисы раздался всеобщий смех.
Неприятно, но рано она радуется. Остальные, кстати, тоже.
- Полностью поддерживаю предложение Владимирской! - не обращая
никакого внимания на царившее веселье, согласился я. - Должен же
кто-то за этими курицами следить, чтобы случайно по глупости из
вагона не вывалились.
- Булатов! Вы опять хамите! - наставив на меня свой кривой
палец, сурово проговорил Знаменский, начисто проигнорировав тот
факт, что мне первому гадостей прилетело. - Но раз вопрос с
подселением решён полюбовно, то не вижу смысла заострять на нём
внимание.
Все моментально закивали, поддерживая препода. Лишь одна
девчонка историчка…. Ксения Сурина, кажется, показала мне из-за
спины профессора недвусмысленный жест, проведя большим пальцем по
горлу. Ничего, красавица! От ненависти до любви всего один шаг, так
что побереги пальчики.
В купе я со своим барахлом ожидаемо припёрся последним. Девки
тут же решили показать, кто в доме хозяйки, и указали мне на
верхнюю полку, заодно запретив положить многочисленный багаж под
сиденья нижнего яруса. Ну, я особо спорить не стал и тупо всё
оставил в проходе. Буквально через пять минут, отбив себе все ноги
о железки в моих баулах, мадамки всё же милостиво разрешили
воспользоваться свободным местом в багажных отделениях.
Всё это сопровождалось уничижительными комментариями в мой
адрес. Но я их тупо игнорировал и мысленно усмехался, глядя на этих
воинствующих молодых самочек. Они даже не курицы! Так, подросшие
цыплятки, старающиеся выдать себя за опытных наседок. А сами-то
нервничают, быть может, впервые в жизни отправляясь чёрт знает
куда. Как только поезд тронулся, Владимирская попыталась превратить
меня в слугу и отправить в вагон-ресторан за булочками. Мол, хоть
на что-то сгожусь, пока весь женский контингент переодевается в
“купейно-домашнее”.
Выйти я, конечно, вышел, но, естественно, ни за какими булками
не пошёл. Просто стоял и наблюдал в окно за проносившимися мимо
пригородными пейзажами. Когда было дано соизволение вновь зайти в
купе, то сразу подвергся резкой критике за отсутствие булочек.
Ожидаемо, но как-то не впечатляет набор оскорблений. Всё крутится
вокруг “тупого мямли”, “немужика” и прочих заезженных речевых
оборотов, которыми награждали прошлого Родиона в течение двух лет
учёбы. Даже скучно.