Рядом с нами тотчас же появляется администратор.
– Подай нам даллас, пасту с белями трюфелями, клубнику и бутылку Gruaud-Larose.
Меня не удивляет то, что он отдает такой приказ. Он и раньше не интересовался ничьим мнением и всегда делал все по-своему. И окружающим его девушкам это безумно нравилось. Но что меня удивляет, так это то, что он заказывает клубнику. Он до сих пор помнит, что это мой любимый десерт или это простое совпадение? Бросаю на него быстрый взгляд – и напарываюсь на жгучий ответный. Он смотрит на меня, не отрываясь: тяжело, уверенно.
По-хозяйски.
Будто уже присвоил меня.
Сглатываю. И спешно разбиваю тишину:
– О чем ты хотел поговорить?
– О нас.
– О нас? – я теряюсь.
– Шесть лет назад мы с тобой не договорили.
Я холодею. Тогда он, не церемонясь и не обращая внимания на посторонних, схватил меня за руку прямо во дворе, завел в ближайший кабинет и прижал к стене. Перекрыл мне пути для отступления, склонил голову так, что между нашими лицами осталась лишь пара сантиметров, и безапелляционно заявил:
– Хочу тебя.
Я вздрагиваю. Он… хотел поговорить со мной из-за этого? Прикусываю губу, отвожу взгляд. Выдаю нервный, нелепый смешок.
– М…мне казалось, что мы уже все решили.
– Ты сказала, что на родине тебя ждет жених.
Да. Выпалила первое, что пришло в голову, чтобы отвязаться.
– Д…да…
– Ты солгала. И будешь за это наказана.
Сердце замирает – а потом скачет вновь как бешеное.
– Как ты узнал?
– Запомни, Анни, у меня большие возможности, – лицо Джада становится жестким, будто высеченным из камня. Эта перемена пугает. – Я с легкостью могу выяснить, если человек мне солжет. А если я это выясню – я его накажу.
И я ему верю. Я никогда не видела Джада таким… опасным. Ощущение, будто сижу напротив хищника. Одно неловкое движение – и он разорвет меня в клочья.
– К счастью для тебя, – продолжает он, – я все еще тебя хочу. Поэтому накажу тебя не так сильно, как ты того заслуживаешь.
Я просто не знаю, как реагировать. У меня нет слов. Могу лишь беспомощно открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыбка.
– И это вновь возвращает нас к нашему прерванному разговору. Я позвал тебя сюда, чтобы сказать: мои желания неизменны, и за шесть лет ничего не изменилось. Ты будешь моей.
Хлопаю ресницами. Мне это снится, да? Ведь не может быть, чтобы это происходило на самом деле?