— Ты хочешь сказать, что просто отправился сюда, в богом забытое
место, за какими-то плёнками? Кто приказал? Забугорные хозяева? И
не стыдно, после стольких лет служения родине?
— Вроде того. Все наверху уже давно решили. Им виднее. А я так,
провинности свои отрабатываю!
— Какие ещё провинности?
— Чего ты такой любопытный? А, не отвечай. Вои ты лучше скажи,
нравится жить в СССР?
— А почему нет?
— Да потому что мы в изоляции от остального мира. У нас ничего
нет. Дефицит. Ничего не купить толком. Ты в европе-то был? А в
Америке?
— Нахрена она мне? Что я там забыл?
— Я так и думал. Там все по-другому. Другой мир. У меня после
службы этой родине, глаза открылись. Ничего, скоро все изменится.
Вот правительство заменим и все советские граждане заживут иначе.
Коммунизма не будет.
— Все, хорош! — оборвал его я, для убедительности, пнул под зад.
Увлекся Кикоть, а меня его фантазии не устраивали.
Через двадцать минут меня по радиосвязи вызвал удивленный
капитан Петренко, потребовав более подробного доклада. Выслушав,
тот коротко присвистнул, но ругать меня не стал и даже похвалил за
бдительность. Сложно сказать, правду ли он сказал или нет.
Затем он отключился и вновь настала тишина, которая длилась
минут сорок. Все это время Кикоть лежал связанным на солнце и
ругался, стонал, требовал, потом просил его отпустить. Наконец, он
устал горланить и замолчал.
Через час снова ожила радиостанция — теперь это был уже не
Петренко.
— Бук, прием! Это Аист!
Прием!
— Слушаю, Аист! Это
Бук!
— Значит, слушай сюда…
Через два часа прилетит вертушка. Заберём твоего нарушителя, заодно
осмотрим то, что они пытались украсть. Будь на связи, никуда не
уходи. Я лично прилечу и все проконтролирую. Там же получишь
дальнейшие инструкции. Как понял?
— Вас понял,
жду!
— Тогда до
встречи!
И снова сеанс связи был
окончен, а все время до прибытия я находился в компании Василия
Николаевича. Шума от него было предостаточно, даже уши
устали.
Ближе к одиннадцати
часам поел сам и дал сухой паек Кикотю, при этом проследил, чтобы
тот избавился от пустой консервной банки. Ну, мало ли, вдруг решит
использовать ее как оружие или покончить с собой… От отчаяния,
например. Хотя, учитывая его настрой, он уверен, что Калугин его
заберёт, а после тихо отпустит. Уж у него-то власти точно хватит на
такие мелочи. А потом получится, что его как будто бы вообще не
было. Ну, это если конечно, верить словам Василия
Николаевича.