Калугин вполне мог меня убрать как лишнего свидетеля своих дел.
Но нет. Ему не разрешили. По крайней мере, именно на этой мысли я и
остановился, а как оно там на самом деле обстоит…
Родной Батайск был точно таким же, как и год назад, словно бы
там вообще ничего не изменилось. И все же, мой глаз радовался тому,
что видел город восьмидесятых годов, когда все ещё не было завалено
мусором и завешано стендами с назойливой рекламой.
Правда, время года — январь — не самое подходящее для
ностальгии. Все серое и унылое. Вот если бы зеленый и цветущий
май…
— Билетики показываем! — вдруг раздался женский голос над моей
головой. — И вы тоже молодой человек!
Резко обернулся и увидел женщину — кондуктора. Ничем не
примечательная, возрастом за пятьдесят. Лицо в морщинах, но простое
и доброе. Через шею перекинута потрёпанная сумка кондуктора, из
которой торчала билетная лента из жёлтой бумаги. На поясе пуховой
платок.
— Конечно! — я полез в один карман, затем во второй и вдруг
осознал, что билета-то у меня и нет. — Блин, потерял.
Она посмотрела на меня приятным оценивающим взглядом, посмотрела
по сторонам и коротко кивнув, ответила:
— Ну, ничего. Езжай себе, не переживай. Была бы моя воля, я бы
вас солдатиков везде бесплатно бы пропускала. Вы такую работу
тяжелую делаете, а никто и не понимает всей важности.
Я невольно поразился такой проницательности. Как она
догадалась?
— Что, неужели так заметно, что я военный человек? Вроде на мне
ничего из формы нет.
— По причёске. По поведению. Вот ты сидишь, а сам все равно
наготове. Это с опытом приходит. У меня сын с Афгана летом
вернулся, вот точно такой же, как и ты. Полтора года на
сверхсрочной. А про билет не волнуйся, ну потерял и потерял.
Государство не обеднеет.
— Спасибо вам за понимание, — негромко пробормотал я, посмотрев
ей в глаза.
Женщина улыбнулась и тронув меня за плечо, пошла дальше по
салону автобуса, попутно проверяя билеты у других, недавно зашедших
в транспорт пассажиров.
— Сынок… А ты где служил-то? — сзади меня сидел пожилой мужчина,
лет за шестьдесят пять, с почти облысевшей головой. Смотрел он на
меня с открытым интересом. Надо же, наверное, услышал
кондукторшу?
— Афган, — коротко ответил я. Разговаривать с незнакомыми людьми
мне с недавних пор расхотелось. И была на то причина. Вот точно так
же, непринужденно, в плацкартном поезде у меня и завелось
знакомство с Кикоть Василием Николаевичем. Тогда на его счёт не
было никаких подозрений, а потом во что это знакомство вылилось,
даже думать не хочется.