Артемка долго не хотел ходить в садик, да и сейчас он ходит туда на полдня, потому что он — мамник, как называет его Максим. Я защищаю сына и говорю, что у него еще вся жизнь впереди и до школы ребенок имеет полное право оставаться ребенком, а вот после пяти лет, уже ближе к шести годам, он становится учеником и ему нужно впитывать знания и готовится к учебе.
У нас с Максимом очень много разногласий в воспитании ребенка, которому только недавно исполнилось три, и Тёма еще толком не может говорить букву "р", она получается у него через раз.
Он очень старается и обижается когда его дразнят в детском саду более старшие ребята, поэтому из простого садика я решила отдать его в частный, тем более что финансы нам это вполне позволяют, Максим очень хорошо зарабатывает и мы не знаем недостатка в деньгах.
Я, конечно, порываюсь выйти на прежнюю работу, но Максим мне этого не разрешает, мотивируя тем, что ребенок еще маленький и я с ним отчасти согласна.
***
Утром следующего дня.
В прихожей на первом этаже что-то грохнуло, послышался шум и я, погладив Тёмочку по голове и сказав” Поспи, мой хороший, еще очень рано”, спешу торопливо вниз.
— Какие люди в Голливуде! Дорогой, ты только утром вспомнил дорогу домой? — негромко спрашиваю я, скрестив руки на груди, опираюсь спиной на стену в прихожей нашего загородного дома.
Я язвлю, потому что считаю, что сегодня имею на это полное право, но при этом я сильно рискую, если муж не в духе, мне не поздоровится. У Максима не простой характер.
Мы в очередной раз с ним поссоримся. В последнее время таких ссор становится все больше и больше в нашей некогда безоблачной семейной жизни, и я не знаю, что с этим делать.
— Вау, Юль, ты говоришь стихами!? А чего не спишь, ведь рано еще? — голос мужа чуть с хрипотцой, бархатный, глубокий. Максим явно не ожидал, что я встречу его в такой поздний, а точнее уже ранний час.
За окном светает, сквозь неплотно закрытые шторы пробивается рассвет, отчего на стенах отражаются красно-розовые всполохи. Мне только это кажется или они действительно выглядят зловеще?
От бархатного тембра голоса мужа меня клинит и бросает в сильный жар. Я тут же вспоминаю горячее дыхание Макса, смотрю на четко очерченные жесткие губы, на раздвоенный волевой подбородок. Хорошо помню прикосновения двухдневной щетины к моей нежной коже, к шее над ухом, когда Максим проснулся, он сграбастал и притянул меня к себе. Это было накануне.