Только я отперла дверь, та ударила меня по пальцам. Секунда, и в уборную ввалился Макар.
— Дай я выйду. — Попробовала оттолкнуть его.
Не смогла, зато он впихнул меня обратно и защёлкнул замок.
— И что это значит?
По его скулам ходили желваки. Взгляд скользнул по моим ногам, по бёдрам. Чувства, давно зарытые и придавленные могильной плитой, внезапно напомнили о себе, стоило перехватить пылающий взгляд Макара.
— Не приближайся, — предупредила я. — Только попробуй до меня дотронуться!
— И что будет? — Он оттеснил меня к стене. — Что? — гадко усмехнулся.
Коснулся бедра. Алкоголем от него несло сильнее, чем в зале, и это было далеко не шампанское — что-то куда крепче. В глазах — презрение и желание.
Я сбросила ладонь, попробовала вывернуться, но Макар зажал меня в углу между стеной и раковиной.
— Скажешь, ты вырядилась так, — поддел брошь в вырезе платья, — не для того, чтобы тебя трогали? Ты же хотела, чтобы я трахнул тебя. Хотела, Кира. — Он резко сжал грудь. — Хотела, блядь, чтобы я снова повелся на твои уловки.
Я глотнула воздух. Макар вдавил меня сильнее, его стоящий член упёрся мне в низ живота.
— Стерва.
Я стряхнула оцепенение и что было силы размахнулась. Боль пронзила руку от ладони до плеча, голова Макара дёрнулась.
— Ты мерзкая сволочь. — Отпихнула его от себя. — Хочешь трахаться — трахайся с кем-нибудь другим. Найди себе вертящую перед камерами задницей модельку и трахай на здоровье. А на меня ты можешь только смотреть, да и то если я разрешу. Я тебе не по зубам, Макар. Девочка Кира выросла, её больше не привлекают самовлюблённые ублюдки вроде тебя.
— Ублюдки?! — взбесился он.
Подлетел, схватил меня за плечо и сдавил. Я зашипела. Размахнулась и вмазала ему ещё раз.
— Ублюдки, — выплюнула в лицо и, стремглав отперев дверь, вылетела в коридор.
Кира
То ли на улице похолодало, то ли меня бил озноб. Моё платье и туфли отнюдь не предназначались для прогулок в одиночестве по тёмным улицам. На что я рассчитывала?! Что мы возьмём по бокалу белого сухого и, чинно расположившись за столиком с накрахмаленной скатертью, заключим перемирие? Единственное место, где мы с Макаром существовали в согласии — постель. Только я больше не его. Только… кожа, где он прикасался, пылала, успокоиться не выходило.
— Какая же дура, — шикнула я. Попробовала, называется.