Я отвернулась к воде, но тело вдруг сковало! Меня подкинуло в воздух, дышать стало трудно! Ни заклинание сказать, ни пошевелиться. Бычара подошёл ко мне и чуть толкнул. Я поплыла по воздуху к воде.
― Вот так легко с тобой можно справиться, – надменно хмыкнул храмовник. – Ещё подтолкну и уберу чары, и полетишь ты, деревенщина, в воду, которой так боишься. Хочешь? – я смотрела на него и ненавидела так, что готова была убить. – Молчишь? Запомни, кончилась твоя воля. Я не Демид болезный, его окрутила, увлекла своими бесстыжими прелестями, а меня не сумеешь. Никакой нечисти на вверенной мне территории не будет! А попытаешься мешать, и тебя не будет тоже. Уяснила? – он подошёл и посмотрел мне в лицо, мы теперь были на одном уровне. – Ещё раз сунешься в мои дела, попытаешься «спасать», и искупаешься. Попробуешь напасть, и я тебя изничтожу. А пока повиси тут. Подумай о своём поведении. К полуночи чары спадут.
Он довольно ухмыльнулся, натянул сапоги и пошёл к лесу. Я пыталась призвать силу, вырваться из магического плена, но не получалось. Злость кипела внутри, а я даже закричать не могла!
Вдруг со стороны озера раздался всплеск и тихий хрип. Я ощутила волну боли, идущую от живого существа, и узнала энергию. Шишига... Ей плохо!
― Помоги... – прошелестел слабый голос в камышах.
Все поколения моей семьи следовали одному правилу: сила дана, чтобы благо нести. Я всем существом рвалась к бедной Шише и... Ощутила огромный прилив силы! Голос вернулся, одно единственное заклинание развеяло оковы, я рухнула на землю, вскочила и кинулась к кромке воды. Шишига сама выползла на берег, мне осталось лишь призвать целительную силу.
7. Глава 7
О дружбе и взаимопомощи
По пути домой я заметила далеко в поле знакомую фигуру в тёмно-синем плаще. Демид шёл тяжело, но видно было, что торопился, с усилием опирался на палку.
Это же он меня выручать спешит! И так чуть живой, а из-за этого урода Люськи сейчас совсем ослабнет! Я разозлилась ещё больше! Теперь уже и за друга! Вот же скотиняка какая, а! Всем покоя не даёт!
― Демид! – закричала я и замахала руками. – Стой! Я иду!
Дядька меня заметил, но не остановился, разве что пошёл медленнее. Пришлось нестись со всех ног ему навстречу.
Когда мы, наконец, встретились, на храмовника смотреть было страшно. Сам бледный, губы посинели, дышит со свистами, жуть просто!