― Ну, мне нездоровится, сама видишь. А ты ночи не спала, да и утро выдалось нервное. Если круг маленький был, держался недолго и зверь был некрупный, так могли и не ощутить его. А патлатый наш искал, чем себя занять, вот и нашёл. Круг закрылся, но след остался, а потом развеялся, а он уже близко подошёл, мог шишигу почувствовать. Поговорю я с ним попозже. Выясню, как оно было. А вот люди... Могли ведь и не кругами пользоваться, если из других миров приходили. Есть артефакты всякие, порталы других видов, да и озеро от нас далеко... Но что им надо было в нашей глуши?
― Я завтра в лес пойду. С лешим потолкую. Может, он что видал-слыхал.
― Будь осторожна, Радка. Разузнать, оно надо, конечно, да что-то неспокойно мне. Может, Людвига с собой возьмёшь?
― Уж лучше ежа! – я нарисовала в воздухе оберегающий знак, махнула Демиду на прощанье и побежала домой. Колючка весь день сидел голодный, сейчас будет великий плач!
***
Вошла в дом и замерла у порога. Тишина. Что-то нехорошее в душе шевельнулось. Оглядела комнату. Корзинка пустая, под лавкой никого.
― Эй... Игольчатый, ты где?
Тишина в ответ. Я даже в спальню заглянула, хотя и закрывала туда двери, чтобы колючка не смог забраться.
― Стефаниус! – позвала снова, совершенно не понимая, куда делся ёж.
― А-ааа... – раздался тихий стон из самого тёмного угла за печкой.
Я кинулась туда, сунула руку и наткнулась на колючее тельце. Вытащила, не обращая внимания на боль, уколы и царапины. Ежонок был прямо ледяной, чуть дышал и сжался так, словно от чего-то прятался...
8. Глава 8
Ёж горемычный, но геройский
Прошло больше двух часов, прежде чем мне удалось подлечить фамильяра. Маленькое тельце впитывало мою энергию, словно губка, но никак не расслаблялось, не становилось теплее. Я использовала самые мощные заклинания, и уже хотела пойти к Демиду. Даже подлого Люську готова была просить о помощи, лишь бы спасти малыша! Пусть колючка ворчливый, занудливый нытик, но он мой нытик!
Впервые я ощутила не только ответственность за него, но и что-то похожее на привязанность. Мне больше не нравилось ощущение пустоты в доме, не хватало противного хрипловатого голоска, жалующегося на всё подряд. И дело было не только в связи фамильяра и ведьмы. Я, кажется, стала привыкать к иглопопику.
― Стефаниус, ну, пожалуйста, очнись! – я в отчаянии взяла малыша на руки и прижалась щекой к носику, который должен быть мокрым, но оставался ледяным и сухим. – Не смей умирать, врединка моя!