У взрослых, видимо, остаются мимолетные воспоминания об этом состоянии первоначальной цельности. По всей видимости, мы помним те далекие времена, когда были связаны с другими людьми и со Вселенной в целом: как говорил Бубер, первое способствует второму. И мы хотим испытать это чувство снова. Яркий, полный чудес и радости мир кажется прекрасным, и попадание туда становится для нас жизненной программой. Это нашло отражение в мифах многих культур по всей планете: люди как будто пытались с помощью слов сделать мечту былью. Это история первозданного блаженства в библейском райском саду, «золотой век» греческого поэта Гесиода, Пуруша в индуизме и шумерский рассказ о Дильмуне. Все эти легенды поражают своей захватывающей силой.
Блаженство новорожденного не длится вечно. Фрейд правильно называл людей «ненасытными существами». Ни одни родители, какими бы преданными они ни были, не способны идеально удовлетворить изменчивые потребности ребенка. Утром малыш просыпается и начинает взаимодействовать с миром. Он плачет, чтобы его покормили. Потом подгузник становится мокрым, и кроха плачем просит его поменять. Затем ребенка нужно подержать на руках. Это физическое желание не менее мощное, чем потребность в пище. Когда в животе скапливаются газы, кроха сообщает о недовольстве единственным известным ему способом – плачем.
Если взрослые достаточно чуткие, малыша накормят, переоденут, возьмут на руки, покачают, и он временно испытает удовлетворение. Но они не всегда догадываются, в чем причина плача, или специально не обращают на ребенка внимания, чтобы не избаловать, или заняты, или отвлеклись. В таких случаях маленький человек ощущает разрыв связи и начинает волноваться. Мир превращается в небезопасное место. На смену ярким краскам и радости приходит гнетущая серость. Поскольку кроха не в состоянии о себе позаботиться и не понимает, что иногда нужно просто подождать, для него жизненно важно сделать так, чтобы внешний мир его услышал. Возникает болезненное ощущение тревоги и одновременное желание вернуть утерянное чувство идеального единства.
Это стремление к цельности обозначают греческим словом «эрос». Сейчас его обычно употребляют в смысле романтической и плотской любви, но изначально оно имело более широкий смысл: «жизненная сила»