Российская Империя видоизменялась буквально на глазах. Тут и там
вспыхивали предательства, местечковые союзы и настоящие бойни, в
которых аристократы, пользуясь случаем, выясняли личные
разногласия.
Вот и сейчас, он решил избавить команду от утомительных допросов
с пристрастием, всего лишь из-за того, что они услышали лишнее.
Девушка нисколько не обиделась, а скорее наоборот. Ей претили
всякие разборки и битвы. Да, она хотела стать сильнее, но не таким
же способом. Она сосредоточилась на том, что умела лучше всего.
Начала выписывать счета тем аристократам, которые ещё не успели
оплатить и получить свои артефакты.
А вот Луизу, которая собралась сойти с катера вместе с Пелагеей,
цесаревич попросил остаться. Сказал, что объяснит свой выбор
потом.
— Полагаю, вы уже и сами догадываетесь, зачем я прибыл на
аукцион, — он перевёл взгляд на Станислава. — Ты правильно сказал.
Я ищу не просто бойцов. Я ищу тех, кто сможет перевернуть ход
событий.
Он выдержал паузу, медленно провёл ладонью по столу, словно
вычерчивал на нём невидимую карту.
— Наша цель, — продолжил он, — Уничтожить императора Германской
Империи. Одну из голов этой проклятой гидры, что уже не первое
десятилетие мешает нам развиваться. Каждые несколько лет эта мразь
пытается уничтожить нас…
Цесаревич сжал кулаки до белых костяшек.
— Но в этот раз ублюдок перешёл все допустимые границы, —
Николай процедил сквозь зубы. — Мы должны во что бы то ни стало
положить этим набегам конец. В противном случае рано или поздно
проиграем.
— Уже проигрываем, — тихо вставил Станислав. Его голос был
спокоен, но в нём звучала холодная убеждённость.
— Я бы не хотел думать в таком ключе, — хмуро взглянул на него
Николай. — И тебе не советую. Без веры в победу — она
невозможна.
— Верно, — Базилио кивнул. — Пессимизм — это гниль в фундаменте.
Сначала ты сомневаешься, потом отступаешь, а там и...
— Достаточно, — резко оборвала его Вьюга. — Не время устраивать
философские споры. Ваше Высочество, допустим… допустим, всё это
реально. но как мы доберёмся до императора? Да ещё и таким
составом?
— Всё просто, — усмехнулся Николай, будто ждал именно этого
вопроса. — Мы воспользуемся их же приёмом.
— То есть? — удивилась Луиза, пытаясь понять, о каком именно
приёме идёт речь.
— Мимики, — спокойно сказал цесаревич.