Кабинет отца раньше был кабинетом дедушки, и в детстве я любил бывать здесь. Он почти не изменился, если не считать усовершенствований, которые провела мама, получив его в наследство. Атмосфера все равно осталась той же — теплой и комфортной, что странно при обилии бумаг и прочих атрибутов, связанных с ведением бизнеса.
Падаю в кресло. Оно новое, но сделано в том же стиле, что и прежнее, в котором я любил сидеть ребенком, наблюдая за работой деда. А впоследствии, когда мама стала хозяйкой, и за ней. Но это было всего несколько раз. Я уже учился, и мне редко удавалось выбраться к ней сюда.
А потом она заболела...
— Держи, — отец наливает нам немного любимого напитка и сует мне бокал, тоже из тех, что принадлежали деду.
Делаю глоток и прикрываю глаза. Отец знает толк в алкоголе. Я не столь разборчив.
— Эльвира перешла границы, — решаюсь сделать первый ход в откровенном разговоре. — Она и прежде закатывала сцены ревности, но сегодня...
У меня нет слов, чтобы описать гнев, который я испытал, увидев ее на пороге. Однако он не идет в сравнение с тем, что обрушился на меня, когда она приплела Веронику. Впрочем, в тот момент я даже сам не понял этого. В голове помутнело, очнулся, лишь когда та вскрикнула от боли.
Ее изящное запястье в моей грубой руке выглядело особенно хрупким. Я его едва не сломал своей хваткой. Аж в пот бросило, когда сообразил, что делаю. Резко расцепил пальцы, испугавшись, что оно сейчас захрустит и рассыпется.
Не понимая, что на меня нашло, что это за помутнение такое, поспешил сбежать, прихватив Эльвиру.
Та всю дорогу ныла и просила прощения. Но тут же сесть в самолет и вернуться назад в Москву наотрез отказалась, доведя меня окончательно. Я принял решение, которое давно назревало — порвал с ней.
Чтобы не слушать дальше ее нытье и упреки, ушел к морю на безлюдный пляж и провел там в тишине несколько часов, не замечая холода, ветра и течения времени.
Предавался воспоминаниям детства, размышлял о родителях и о том, что происходит с отцом… ища выход…
Жгучий напиток разливается внутри, наполняя теплом. Оказывается, я немного промерз.
— Неужели совсем без повода?
— О чем ты? Считаешь, я способен на измену? Бред. Единственное, к чему она имела право меня ревновать — это работа. Сам понимаешь, в моем возрасте мне просто необходимо вкалывать, чтобы чего-то добиться. Никто не верит, что в двадцать пять я могу решить их проблемы с законом. Большинство считает меня сосунком, который только-только закончил универ.