– Ты моя женщина. Я что, плохо отношусь к тебе? Мало денег даю, не обеспечиваю тебя?
Я вдруг понял, что её капризы, скандалы, к которым я всегда относился снисходительно, даже спокойно, как к части наших отношений, сейчас подбешивают. Алёна, по сути, чужой мне человек. Да, живём вместе, да спим и это всё. Ничего общего, кроме кровати, у нас нет. Мне даже неинтересно чем она занимается целый день. Мы давно перестали разговаривать, у нас нет общих тем. Даже сексуальный азарт, страсть уже не те, что были вначале.
Что удерживает её рядом со мной понятно, а что заставляет меня терпеть всё это? Удобство, что в постели всегда есть женщина? Что не нужно искать, с кем пойти на очередной официальный приём? Что кто-то встречает меня дома по вечерам? Может, я действительно зря удерживаю её, даю ложные надежды?
– И по поводу твоего напрасно потраченного времени... Чтобы ты понимала свои перспективы и приняла решение, давай внесём ясность в наши будущие отношения. Я не женюсь на тебе, Алёна. Никогда не планировал этого и не планирую сейчас. Если тебе мало того что я тебе даю, я тебя не держу. Иди ищи себе мужа. Устраивай свою личную жизнь. Я тебе даже приданое неплохое обеспечу.
– Сволочь. – в голубых глазах заблестели слёзы, пухлые, подколотые какой-то дрянью, губы задрожали. – Я же к тебе со всей душой, а ты... Потребитель!
Ух, какие мы слова, оказывается, знаем.
– А ты? – прищурился и криво усмехнулся.
– Что я? – всхлипнула громко, показательное выступление набирало обороты.
– Ты, Алёна, разве не потребительски ко мне относишься? Кто я для тебя? Платиновая карта на ножках? – смотрел, как растерянно хлопает огромными ресницами. Не привыкла. Обычно я не подкидываю дров в камин её истерик. Сунул денег, купил бриллиантик, трахнул хорошенько, этим обычно ограничивалась моё участие в её драмах.
– Что ты для меня делаешь, кроме как ноги раздвигаешь? Может, домашний уют создаёшь и поддерживаешь его? – обвёл взглядом пустые, чистые стараниями домработницы поверхности кухонных столешниц. – Пироги печёшь, за рубашками моими следишь? Или о работе спрашиваешь, как прошёл мой день? Я сам тебе интересен? Не деньги мои и положение в обществе, а я сам, Арсений Резцов, тридцати семи лет от роду?
– Конечно, интересен! – испуганно полупала глазищами. – Я люблю тебя.