− Да разведитесь вы уже! – кричу, размахивая руками. – Чего вы все выясняете? Задрали! Ненавижу вас!
− Дочка… − папа делает шаг ко мне, но я выставляю руку, тормозя его намерения. – Мы тебя любим.
− Любите? Тогда вспомните, что я вам час назад сказала.
− Ничего не говорила… кажется, − мама устало опустилась на стул, глядя не на меня, а на осколки посуды на полу. –
− Ничего? Папа? – слезы щекочут мои веки, когда вижу, как папа тоже пожимает плечами. – Я вам такую новость принесла, а вы не услышали меня! Вам важнее грызть друг друга, обвинять… эх−х… родители…
Разворачиваюсь, строя в голове план побега. Папа останавливает, хватая за плечо.
− Ангелия, мы тебя слушаем внимательно. Что ты нам хотела рассказать, дочка?
− А уже неважно. Не заслужили вы услышать новость.
Ухожу в свою комнату, но вслед слышу приглушенный мамин голос:
− Ярослав, погоди… пусть успокоится, не лезь пока.
Вошла в свою комнату и прислонилась к стене, возле приоткрытой двери. Будто я не выскочила, как черт из табакерки. Они продолжают выяснять отношения, только вполголоса. Шипят, как змеи, кусая друг друга.
Оглядываю свою комнату. Здесь я выросла. На стенах полки с кубками, медали сверкают в свете бра. Я старалась, хотела, чтобы родители мной гордились. Но не получилось. Фигурное катание папа не считал видом спорта, которым можно гордиться. Говорил, что оно способно переломать жизнь человеку.
Он боялся за меня. А мама всегда ему поддакивала. Первое время было обидно, но потом я решила, что буду сама собой гордиться и любить коньки. Мне уже шестнадцать, я вполне самостоятельная личность.
Ненужная дочь. Помеха. Отец не может уйти, пока я живу с ними. Он рвется в свою другую семью, но мама его тянет обратно, прикрываясь мной. Не хочу больше мешать им.
Долго сижу возле ноутбука. На столе передо мной лист бумаги, на котором я пишу записку родителям. Я прощаюсь с ними, объясняю, куда уезжаю. Прошу маму отпустить папу и попытаться построить новую жизнь для себя.
Я специально прощаюсь на бумаге, потому что отключу телефон на время. Не хочу, чтобы меня уговаривали вернуться домой. Или требовать, что еще хуже. Мне сейчас больно. Не физически, просто ноет что−то в душе. Слезы сами бегут по щекам.
− Ангел, не сиди долго, − заглядывает в комнату мама и я со страхом переворачиваю лист бумаги, чтобы не увидела записку раньше времени. – Мы спать.