Я не хочу злиться, не хочу всё это думать. Стыдно обижаться на папу и маму, на весь мир. Никто не обязан любить меня, заботиться. Каждый проживает своё. Но неужели для родителей то, что происходит сейчас со мной, не имеет для них значения? Я пытаюсь гнать из головы эти дурацкие мысли, выковырнуть, выдавить из себя, отключить негативные эмоции. Но никак не выходит. Из ниоткуда возникает вопрос: почему меня никто не любит? Наверное, я отвратительный человек…
- Ужин забираем, - грузная пожилая женщина заглядывает в палату.
Я резко вскакиваю с кровати. Похоже, слишком резко: тяжёлая, свинцовая боль сковывает виски, заставляя меня опуститься обратно.
- Ой, сиди-сиди, я подам, - суетится раздатчица.
Переваливаясь, несёт к тумбочке тарелку и чашку. В палате противно запахло варёной рыбой.
- Кушай, детка, а то худююющая такая, - с добродушной улыбкой тянет она, - мужчины любят фигуристых, учти.
Ну вот, и она туда же. Сглатываю комок в горле. Благодарно киваю.
Раздатчица выходит, прикрывает за собой дверь и отправляется дальше по коридору, толкая вперёд каталку на колёсиках.
Переползаю поближе к ужину. Нахмурившись, рассматриваю страшненький кусок минтая и кучку нашинкованной варёной свёклы. Не, я такое не буду. Желудок урчит от голода, опять начинает подташнивать.
Осторожно поднимаюсь и иду к окну.
Оглядываюсь назад, вроде никто больше не должен ко мне явиться. Берусь за ручку и распахиваю окно.
На меня дохнуло холодом. Прикрыв глаза, подставляю лицо под ледяные пары и замираю. Через минуту кожу начинает покалывать от морозного воздуха. Я уже собираюсь закрыть окно и вернуться в палату, как до меня доносится тихий писк. Что это? Распахиваю глаза.
На соседнем дереве вижу рыжего котёнка. Он крупно дрожит от холода и выглядит испуганным. Мы ошарашенно смотрим друг на друга. Котик совсем близко. Если постараться, я достану. Тяну к нему руку, тихо зову:
- Кис-кис-кис. Иди ко мне, малыш.
Он пригибается к ветке всем тельцем и настороженно прижимает к голове ушки.
- Кис-кис-кис, - не успокаиваюсь я, - ты же замёрзнешь.
Забираюсь на подоконник, встаю на колени и тянусь к нему. Уже чувствую пальцами снег, лежащий на шкурке, но рука, на которую я опираюсь, соскальзывает с подоконника, покрытого ледяной коркой. Сердце испуганно ускоряется, но я сосредотачиваюсь и нахожу силы удержаться, не упасть. Делаю рывок, хватаю малыша и втаскиваю внутрь. Прижимаю к себе. Нежно глажу мокрую шерсть, покрытую мелкими колючими льдинками. Чувствую, что маленькие кошачьи лапки с холодными подушечками совсем слабые и дрожат. Котёнок такой худой. Наверное, голодный. Вот и рыбка не пропадёт. Покормлю его чуть позже, сначала надо согреться.