— Ты чего сырость развела? Сейчас глаза и нос распухнут, будешь на вареный помидор с зенками похожа. Как с таким лицом новому начальству покажешься?
— Какому начальству? — шмыгнула я носом.
Вчера вечером приятельница консьержки ничего толком не сказала, но велела перезвонить утром. Только уточнила мой возраст и симпатичная ли я. Все это наводило меня на нехорошие мысли…
Но ведь не могла меня баба Нина сватать на должность проститутки?! Я хоть и без денег, а на такое никогда не пойду. Благо паспорт, СНИЛС и прочие нужные бумажки у меня с собой, когда к тетке ездила, весь органайзер с документами в сумочку сунула.
Словно подслушав мои мысли, она спросила:
— У тебя хоть какие-то деньги с собой есть?
— Почти триста рублей с электрички осталось. И документы при мне, — на всякий случай уточнила я, — а чего?
— А того, — буркнула баба Нина, — иди умойся, в порядок себя приведи. Позавтракаем и на работу поедешь. Марш в ванную!
Я послушно засеменила в ее совмещенный санузел и включила оба крана. Из зеркала над раковиной на меня глянул китайский пчеловод с красным носом и припухшими губами. Да, реветь мне точно не к лицу… Но как тут не разревешься? Я снова начала себя жалеть, губы изогнулись в кривую дрожащую дугу, слезы навернулись на глаза…
— Ты холодное полотенце к глазам поприкладывай, — раздался с кухни голос хозяйки, — тебе сколько яиц жарить?
— Два, — громко ответила я и сделала глубокий вдох.
Действительно, нужно привести лицо в божеский вид и подробнее узнать о работе. Если приятельница консьержки раньше работала в тюрьме, то куда она еще меня может пристроить со своими связями: в тюрьму, в проститутки или в полицию? Но у меня нет никакого образования. Или в мафию завербует?!
Я представила мрачные перспективы своего недалекого будущего и решила, что если предложат что-то непотребное, то просто сбегу, и поеду до Туапсе автостопом, а там будь что будет.
Когда я вернулась на кухню, то на сковородке вовсю шкворчала ароматная яичница с сосисками и зеленым луком. Мой желудок призывно заурчал, и только сейчас я осознала, что толком ела последний раз в Конаково. Вечерний чай с мятой и валерьянкой не в счет. Баба Нина усмехнулась и сказала:
— Раз есть хочешь, значит, жить будешь. Налетай.
На столе появилось корзинка с хлебом, блюдца с яишенкой, кружки с чаем и миска с овсяным печеньем.