Мальчик появился на пороге, держа в руках самодельную открытку и
банку сгущёнки, перевязанную красной ленточкой.
— Спасибо, дядя Костя. И с праздником вас! — выкрикнул он, от
души.
Аплодисменты снова раздались. Кто-то из гостей пустил слезу.
Кто-то налил «на посошок».
* * *
Музыкаснова полилась плотной рекой. Оркестрик из трёх человек на
сцене то заливал зал ностальгическим медляком, то переходил в
неудержимый ритм диско. Танцевали все. Даже те, кто клялся не
вставать из-за стола. Подружки невесты — одна краше другой — в
лёгких нарядах с сияющими глазами, соревновались в пластике
движений. А один из старших официантов, проходя с подносом мимо,
хмыкнул:
— Такую вечеринку давно не видал. И ведь всё по-человечески, не
как у парторгов.
В центре зала под громкие аплодисменты начался конкурс — я с
завязанными глазами должен был угадать свою невесту. Четыре девушки
с одинаковыми лентами на запястьях стояли полукругом. Раиса
Аркадьевна прижала ладонь к груди и шепнула соседке:
— Это ж классика жанра. А если промахнётся?
Инна стояла последней. Когда настал её черёд, моя рука мягко
скользнула по девичьей ладони, чуть задержалась на запястье, когда
Инна чуть сжала пальцы. Безошибочно. Зал взорвался аплодисментами,
кто-то пустил одобрительный свист.
— Вот это любовь! — раздалось от стола с друзьями жениха.
За другим столом подружки Инны шушукались, стараясь, чтоб их не
услышали:
— А ты слышала, как говорят, он же в армии-то не просто служил…
У него там чуть ли не золотые руки. Радиостанции собирал, делать
операции кому-то помогал. Ну, не парень, а киногерой!
— Так это ещё кто рассказывает. А глянь, какие кольца у них. И
наряды — прямо из журналов. Не иначе как за границей шили.
Пока гости наслаждались конкурсами, у окна наедине беседовали
две женщины. Лицо бабушки Кости светилось доброй гордостью, голос
был спокойный, но с лёгким нажимом:
— Инна у вас, конечно, девка ладная, но нашего внука с детства
не всякая выдержит. Он у нас человек не простой, умный, резкий… С
характером. А она?
Раиса Аркадьевна, выпрямившись, ответила мягко, но уверенно:
— А кто вам сказал, что моя дочь из ваты? Она и характером, и
умом не уступит. Только тихая. А тихие воду точат.
Нараставшее напряжение в споре почувствовалось даже за десятым
столом. Костя, проходя мимо, задержался на секунду. Вежливо
склонился к обеим: