С уходом охранника комната снова погрузилась в темноту. Мне не оставалось ничего, кроме как прислушиваться к шагам за дверью. Мужчину, купившего меня, я больше не видела, вчера и сегодня со мной контактировал только охранник. Просить о помощи я не решалась, полностью уверенная в отказе. Я даже не имела представления, где я нахожусь. Меня постоянно куда-то перевозили. Неизвестно, как далеко меня увезли от родных мест. Единственное, что я поняла — мне никто не станет помогать. Моя свобода — дело моих рук.
За дверью раздались торопливые шаги, и вскоре в комнате тусклым светом загорелась единственная лампочка, а на пороге появилась женщина в сопровождении охраны и купившего меня мужчины.
— Это она? — вошедшая кивнула в мою сторону.
— Да, — подтвердил мужчина.
— Сколько, говоришь, за неё отдал?
— Тридцать.
— Ну, ничего себе! Надеюсь, оно того стоит.
Женщина уверенно подошла ко мне и, потянув двумя пальцами за подбородок, заставила поднять голову. Она придирчиво вглядывалась в моё лицо, жалуясь на царивший здесь полумрак.
— Надо приодеть и накрасить. Эти тряпки ни на что не годятся, — она брезгливо дотронулась до моего наряда и тут же отдёрнула руку. — Сейчас позову Катю, пусть она её подготовит. Сколько у нас есть времени?
— Два часа, — ответил мужчина.
— Вся в синяках, — покачала головой женщина, рассматривая мои руки и шею. — Её вообще не жалели.
— Думаю, ему плевать на это. С дочкой Иналова никто не станет церемониться, — сплюнул её собеседник, сверлящий меня ненавидящим взглядом.
— Жалко девчонку, такая молодая, — проговорила женщина, поджав губы. — Что с ней будет?
Стоило мне услышать эти слова, как внутри всё встрепенулась. Мне впервые посочувствовали. Я уже хотела попросить ее о помощи, как слова мужчины отрезвили меня.
— Нас это не касается, — отрезал он.
Они вышли, но я оставалась в одиночестве недолго. Минут через десять ко мне вошла девушка. В одной руке она держала вешалку с изящным платьем цвета морской волны, а в другой объёмную косметичку.
— Будь умницей и слушайся, — заявила она с порога. — Сейчас ты наденешь это платье, а я сделаю из тебя красотку. А будешь сопротивляться — позову охрану.
Катя колдовала надо мной примерно час. Она тщательно подбирала тона, её мазки были точны и аккуратны. Ко мне она обращалась только тогда, когда ей было нужно, чтобы я повернулась тем или иным боком. Глядя на ее сосредоточенное лицо, лишённое каких-либо эмоций, мольбы о помощи застряли в горле.