— Ты не особо расстр-р-роилась, — ответил вместо Розы ее фамильяр.
— Мерзость, — фыркнула девушка, выходя из кареты.
— Ш-ш-шшш, убийца, — зашипел гомункулус на Сесилию.
— Мне еще долго тебя ждать? — холодно и равнодушно спросил Алан.
— Ох нет, я сейчас, — девушка быстро села рядом с женихом.
— Поехали, — постучав по крыше кареты, приказа Алан.
Сердце Розы трепетало, находясь рядом с Аланом. Хоть со дня их помолвки он особо не проявлял к ней внимания, жених однажды защитил её от ярости отца, сказав: "Когда больно ей, больно и мне". С тех пор никто в семье не осмеливался причинить ей вред.
Приближался день их свадьбы, и Роза, стремясь разрушить холодную стену между ними, решилась сама сделать первый шаг. Она грезила о счастливой, полной любви семейной жизни.
— Алан… — робко начала девушка, её голос дрожал. — Мы скоро поженимся, но ещё ни разу не ходили вместе никуда и не проводили время наедине. Может, стоит нам куда-нибудь сходить и познакомиться поближе?
Сердце девушки бешено колотилось от волнения, но она старалась скрыть свою дрожь.
— Что именно ты хочешь узнать обо мне? — спросил Алан, взглянув на неё своими пронзительными черными глазами.
Под этим взглядом Роза словно уменьшилась, её охватило ещё большее волнение.
— Ну… я… я просто хотела… — начала заикаться она, чувствуя, как слова застревают в горле.
Аллан, несмотря на хмурый взгляд, вдруг смягчился. Он наклонился к Розе и аккуратно взял её за руку, ободряюще сжал её пальцы. Роза почувствовала тепло от его прикосновения смутившись опустила голову.
— Так чего ты хотела? Моего внимания? — снизив тон голоса, спросил Алан.
В горле слова все встали комом, Роза не знала, что ему ответить, лишь могла смотреть на него испуганным взглядом и бьющим в барабаны сердцем. Ей хотелось и сбежать от него, и остаться рядом.
Алан тихо выдохнул, разглядывая Розу с некоторой настороженностью. Он всегда знал, что в её глазах таится нечто большее, чем просто робость или нерешительность. Теперь же, видя её в таком состоянии, он понимал, как сильно ей сложно. Но помочь девушке преодолеть свою нерешительность и робость, козалось для него слишком утомительным и неинтересным.
— Похоже, ты и сама не знаешь, зачем тебе это, потому в этом нет необходимости. Если захочешь о чем-то узнать, просто спроси, я отвечу и не совру, — выпрямившись и отвернувшись, добавил он.