Архангел… нет, уже не архангел, а
демон предвечного Хаоса Раав, внезапно замолчал. Его смех
оборвался, как внезапно перерезанное горло. Пустые выпуклые глаза,
прикрывшись шершавой непрозрачной пеленой, сузились до щелочек.
Демон словно почувствовал, что я могу воспроизвести по памяти и
запечатлеть в эфире этот непередаваемо сложный магический
конструкт, поистине божественной сложности.
Я еще не успел воплотить даже малой
части «божественного гнева», набросав лишь основные элементы, как
он уже отпрянул от разделительной черты. Отшатнулся, будто его
ударили хлыстом.
- Ты… — Его голос теперь звучал не как
единый, а как сотня скрипучих шёпотов, сливающихся в жуткий хор. -
Ты — не посмеешь!
- Еще как посмею! – процедил я сквозь
сжатые зубы, стараясь не потерять концентрацию.
Раав замер, и его тело внезапно
«растянулось» — как будто пространство вокруг него сжалось, а затем
резко распрямилось. Его кожа начала пузыриться, чернеть, стекать
вязкими каплями на обугленную траву. А из образовавшихся прорех
проглянуло «нечто»…
Не кости. Не плоть. Я даже сразу не
смог подобрать этому название… Потому что это была пустота… Ничто…
Тело демона пульсировало, искривлялось и ломалось, будто кто-то невидимый рвал его
грязными пальцами. Поначалу я подумал, что этот так действует на
него формируемая печать. Но нет – это отец Евлампий продолжал щедро
поливать его Благодатью.
Из-под лопнувшей оболочки вырвался
холод — не просто мороз, а та пронзительная и бездонная стужа, что,
наверное, живет между звездами. Воздух вокруг демона даже начал
кристаллизоваться, покрывая его тело инеем, а в его глазах... В его
глазах не было зрачков, только две бездонные черные пропасти, в
которых шевелились какие-то горбатые тени.
Перепончатые крылья Раава резко
распахнулись, черный едкий дым (мне драло горло и щипало глаза даже
за пределами защитного купола) заклубился вокруг его фигуры, и в
следующее мгновение он рванул вверх, в свинцовое небо, словно
стартующая ракета с Байконура.
Небо «надломилось» — прямо над головой
летящего демона возникла чернильная щель, как разорванный шов между
мирами. Из неё хлынуло что-то тёмное и «живое» - не вещество, а та
самая «пустота», заключенная и в его форму. Раав отступал, но он не
просто бежал — он растворялся в этой «пустоте, словно его пожирал
сам ненасытный Хаос.