- Конечно, поняла, мамуль. Я готова.
Встаю. Ручки в стороны расставляю, чтобы она могла оценить мой выбор — платье шикарное! Нежно-розовое, с принтом пионами, пышной юбкой и закрытым декольте, но с полностью обнаженными руками. Чтобы подчеркнуть образ, я выбрала телесные лодочки и накрутила волосы! Все идеально. Но маме разве объяснишь? Пока она сама не убедится, ничего не будет кончено, как говорится. Кстати, о ней. Мой вопрос — всего лишь условность. Она придирчиво рассматривает меня, и даже если бы я не спросила, все равно этим бы сейчас и занималась. Без приглашения.
Обходит со всех сторон, поправляет тугой локон, одобрительно кивает.
- Очень хорошо… - потом смотрит мне в глаза, а в ее слезы стоят — так трогательно… - Не верю, что уже взрослая… Ты у меня такая красивая, малышка! Он сразу упадет отцу в ноги и никах* станет его единственным желанием!
Я смеюсь громче. Иногда мамина эмоциональность — золото. Она способна разрядить любую, напряженную обстановку, скрасить любую мину! Но иногда даже это доходит до абсурда.
Киваю пару раз.
- Ну конечно! Мама, что ты такое говоришь?
- Правду и только правду! Я, вообще-то, врать не умею! - обиженно бурчит, отворачивается, чтобы сложить мои вещи (по-простому занять руки), а я подхожу ближе.
Встаю позади, обнимаю ее нежно и кладу голову на плечо.
- Ну что ты обиделась? Такой день же! Как радоваться за меня будешь, когда он падет ниц, если губы надула?
Мама начинает хихикать, смотрит через плечо хитро, а я целую ее в нос и отхожу. Сразу щурюсь.
- А теперь колись. Знаешь, кто он?!
- Агния, ты же в курсе, что…
- О боже! Ты знаешь! - мандраж сильнее вцепляется мне в сердце, и я расширяю глаза.
Хватаюсь за ее запястья с широко распахнутыми глазами.
- Говори же, ну!
Мама медлит всего мгновение. Как и многие женщины, она обожает сплетни, а тайны хранить не умеет совсем. Даже на праздники! Если у нее правильно спросить — все выложит! Пароли, явки — еще до того, как ты развернешь красивую упаковку, уже знать будешь, что именно тебе купили!
И сейчас она точно не выдержит!
Мама слишком волнуется, слишком счастлива, ее слишком кроет от количества эндорфинов, а они никогда не способствовали прикусанному языку.
- Ладно! - заговорщически берет меня на руку и сажает на небольшой диванчик у моего любимого, французского окна, - Никогда не поверишь!