– Мужа, – подсказал шепотом служитель, – он ваш муж теперь.
– Не отвлекайтесь от сути моего вопроса, гражданин! – строго сказала новобрачная. – Так почему был пропущен этот важнейший этап церемонии?
– Да нет у нас такого! – Арнц озирался в поисках поддержки. – Зачем спрашивать согласия, если жених с невестой уже до венчания добрались? Нелепость какая-то!
– А где традиционный обмен кольцами? – нахмурилась с подозрением Римма Федоровна.
– Ко-ко-льцами? - Арнц икнул – О чем вы? Неужели брачных меток недостаточно?
– Брачных… чего? – грозно наступала молодая супруга на служителя.
– Покажи ей, Мел! – пискнул Арнц.
Все еще бледный жених задрал левый рукав своего угольно-черного пиджака, демонстрируя бледно-коричневую татуировку, охватывающую запястье. Глазами показал и на ее руку.
– Подержите-ка, – Римма Федоровна сунула кружку вместе прижатой к ней платежкой жрецу, чтобы приподнять манжету блузки, что элегантно выглядывала из-под левого рукава делового пиджака.
Уффф. Ничего. А то совсем нехорошо вышло бы. Окажись там татуировка, это уж маскарадом не объяснить.
– Другое запястье, – подсказал Мел, – брачные браслеты появляются на руках, которые сплетаются во время церемонии.
Римма Федоровна проверила.
Ее татуировка оказалась с оттенком сирени. Но узоры были такими же, как у навязанного муженька. Это вызвало в Римме Федоровне недоумение.
Что ж получается такое?
Ее выкрали в какой-то другой… мир? И насильно обвенчали с местным жителем. Королевским племянником. Так это все по-настоящему?
Римма Федоровна была женщиной разумной и в попаданок не верила. Да, был за ней грешок, почитывала на досуге романчики с планшета. Но это же несерьезно! Так, сказки, чтобы отвлечься.
Но очевидным фактам она все же ничего противопоставить не могла.
Она человек во всех отношениях положительный, не пьет и прочими глупостями не увлекается. Высыпается по графику, чтобы сохранять работоспособность. И каждый год проходит диспансеризацию в местной поликлинике. Очередная, кстати, была чуть больше месяца тому назад. Здоровье у Риммы Федоровны богатырское для ее пятидесяти семи лет. И психическое, в том числе. Так что то, что с ней происходит сейчас, может быть только реальностью. Дурной, абсурдной, но совершенно объективной. Потому что про сон она уже подумала, значит, это не он.