Она уже почти дотянулась до носа таинственной мурлыки как та исчезла, будто ее и не было. В подушечки пальцев словно небольшой разряд ударил. Защипало, мурашки побежали.
– Это и есть ваша нечисть? – насмешливо спросила Римма Федоровна, обернувшись к своим спутникам.
По лицам прислуги все было понятно. Оба мужчины побледнели и враз кивнули.
– Вот вы скажите, – сказала рыжеволосая чаровница с характером гренадера, – неужели эта безобидная киса страшнее, чем вот он?
Она показала на мужа-чернокнижника.
– Извини, Мелдиор, ничего личного.
Слуги снова переглянулись, как бы размышляя, что на это ответить.
– Как я понимаю, ваш хозяин, если ему что не понравится, может и заклинанием пришибить. Или, что еще хуже, лишить каких-нибудь ценных функций, верно?
– В самую суть, – согласился Левен.
– Вот и подумайте об этом, – посоветовала жена герцога.
Наконец, они добрались до второго этажа. Длинный, показавшийся бесконечным, коридор, выглядел зловеще.
На улице день, а в замке полумрак, освещение не работает. Потолки высокие, но лианы паутин с них свисают такие длинные, что можно при желании подпрыгнуть и дотянуться. Правда, Римма Федоровна такого желания не испытала.
– Ключи от комнат у вас есть? – строго спросила управдомша.
– Откроем, – сухо пообещал Мелдиор. Он вроде как был недоволен тем, что они сюда забрались. Предположить, что хитрюга-чернокнижник испытывает неловкость, Римма Федоровна не могла. Не из таких ее муженек, это точно. Себе на уме мужчина, для выгоды собственной старается в первую очередь.
Шаги гулко отдавались в пустом коридоре.
Сумрак снова прочертила синяя электрическая вспышка. Слуги разом подпрыгнули, но орать на этот раз никто не стал.
Кошка опять подошла к Римме Федоровне, важно уселась чуть ли ей не под ноги, подсвечивая туфельки голубоватым мерцанием. Глаза ее таинственно сверкнули.
– Вот ты второй раз уже появляешься, будто сказать что хочешь! – женщина приставила руки к бокам.
Хлоп, кошка вновь растворилась в мрачном пространстве коридора.
– Констанция! Куда вы все время исчезаете? – воскликнула Римма Федоровна, невольно процитировав любимый с юности фильм.
– Ты смотри, она этой нежити уже имя дала! – беззлобно проворчал Левен.
– И тем самым к себе привязала! – голос Мелдиора был хриплым и волнующим, даже когда он говорил странные и пугающие вещи.