Позади заклинание окончательно распалось, и
тысячи окровавленных лезвий дождём упали на землю. Бездушные
хлынули следом, но навстречу им уже выдвигались свежие силы
князя.
Я
откинулся на сиденье, чувствуя, как перенапрягшиеся магические
каналы пульсировали болью. И всё же мы сделали это. Прорвались к
городу через армию тварей.
—
Неплохо для разминки, — усмехнулся Черкасский, вытирая кровь из
носа. — Что дальше, воевода?
Я
посмотрел на дымящийся город, на мечущихся по улицам людей, на
рвущихся через пролом Бездушных.
—
Дальше?.. — я проверил боекомплект автомата. — Дальше мы спасаем
Сергиев Посад.
Наш конвой из четырёх машин влетел через
пролом в стене, подпрыгивая на обломках камней. Безбородко крепко
держал руль, выруливая между грудами щебня и арматуры, торчащей из
разрушенной кладки. Позади нас три внедорожника повторяли наш
маневр — Северные Волки прорвались внутрь города.
Впереди, метрах в ста от пролома, я увидел
гвардию князя Оболенского. Два БТРа вели огонь по наступающим
Бездушным, их башенные пулемёты выкашивали тварей длинными
очередями. Пехота держала круговую оборону, отстреливаясь из
автоматов. В центре построения возвышалась фигура самого Матвея
Филатовича с двуручным мечом в руках.
—
Туда! — указал я Безбородко. — К князю!
Наши машины врезались в массу Трухляков с
тыла, давя и расстреливая их. Ярослав на крыше строчил из пулемёта,
Михаил и Гаврила не отставали от него с более мелкими калибрами.
Черкасский и пиромант Северных Волков синхронно выпускали струи
пламени, расчищая коридор к гвардейцам.
Через минуту мы добрались до цели. Наши
машины встали полукругом, усиливая оборону. Я выскочил из
Бурлака и направился к князю Оболенскому, на ходу, почти не глядя,
расстреливая из автомата подбегающих Трухляков.
—
Черкасский, Безбородко — держите периметр! — рявкнул я на ходу. —
Не дайте тварям прорваться!
Матвей Филатович выглядел… странно. Его
дорогая броня была изодрана в клочья, но под дырами виднелась целая
кожа. На лице и руках не было ни царапины, хотя кровь — своя и
чужая — покрывала его с головы до ног. Голова князя была совершенно
лысой, без единого волоска — даже брови отсутствовали, придавая
лицу жутковатый, нечеловеческий вид.
—
Платонов! — князь разрубил очередного Трухляка пополам. — Как
всегда вовремя!