Генеральный меня подставил. Почему я должна стараться ради него?
– Мы о таком не договаривались, – шипит Игорь Валерьевич, когда я ему сообщаю о больничном. – Ты обязана отработать, Марьям!
– Я болею, – даже не стараюсь сделать свой голос хриплым. Упаковываю вещи сына.
– Слушай…
– Я беру больничный на два дня. А могу продлить до конца отработки. Хотите?
– Я тебе рекомендации испорчу.
– А я – вам. Мне тоже есть что рассказать. Поэтому, Игорь Валерьевич. Мы либо сотрудничаем. Либо воюем.
Наверное, генеральный улавливает что-то в моём голосе. Потому что больше не спорит.
А я сама удивляюсь своей хладнокровности.
Но у меня вместо крови – жидкий азот. Состоящий из праведного гнева, дрожащей злости.
Всегда так происходит, когда страх отпускает.
Плачу – воюю.
Так было и при разводе. И когда увольнением грозили. И сейчас.
Потому что я сама Дубинина загрызу, если он к сыну прикоснётся.
Вначале я была растеряна. Сейчас – плевать. Хочет он чего-то или нет. Что на самом деле задумал. Как это опасно.
Я буду готовиться к худшему варианту. А по ходу дела разберусь.
– А там машинки будут? – сынок крутится вокруг меня.
– Мы поищем, – обещаю, вытаскивая из-под него футболку.
– А шоколад?!
– Это точно будет.
– И мы пойдём в парк?
Кирюша поднимается на ноги, покачиваясь на кровати. Выглядит таким взволнованным и радостным, что злость мгновенно на счастье меняется.
– Даже не знаю, – постукиваю пальцем по губам. – А вдруг нет?
– Должны. Парк. И машинки там.
– Ну не знаю. Может, нам кто-то расскажет про секретный парк?
Понижаю голос до шёпота. Карие глазки сына загораются восторгом. Доверчиво тянется ко мне, а я перехватываю.
Ловлю на руки это визжащее чудо, расцеловываю его. Удерживаю, несмотря на брыкания.
– Какой ужик мне попался, – причитаю. – Как крутится.
– Мам! Я не ужик. Я – Киилл!
– Да?
Я заваливаюсь на кровать, едва не столкнув чемодан. Прижимаю к себе сына, продолжаю гладить его по волосам.
Успокоение нахожу в том, что он рядом. Кирюша – моя доза. Всего. Счастья. Смеха. Энергии. Уверенности.
Для него мне хочется сделать всё. Весь мир подарить без повода.
Сын просится поспать сегодня со мной. И я с радостью соглашаюсь, хотя обычно не поощряю.
Но сегодня мне хочется чувствовать его рядом. Держать ладонь животике, отмеряя дыхание.
Умом понимаю, что Кирилл не может стать донором. И Юра прав. Похищение ребёнка – даже для Дубинина слишком.