Глаша побурчала для приличия, но книгу все же взяла и даже полистала ее под бледным светом ночника. Затем подошла к чемодану, вытащила оттуда сборник песен на старорудском и читала уже его.
10. Глава 10
Ночью мне снилась всякая ерунда вроде бегающих по дому фейских штанов или Тилля, выговаривающего мне за неточный перевод рун. Я злилась и доказывала ему, как неправ, угрожала справочником. Тилль смеялся рвал страницы из него и делал кульки для семечек. Потом стопу их вручил мне и посоветовал сменить профессию, пока не поздно. Советовал устроиться возле университета, где жадные студиозусы расхватают поджаренные семечки, особенно если сдобрить их солью.
Из-за этого я проснулась рано, помогла Глаше с завтраком, а в процессе то и дело настороженно поглядывала на Лайтнера. Он беспечно зевал, ел свои любимые сырники и не обращал на меня внимания. Еще грозился довезти до университета. Возражать я не стала: если решится меня и забрать, можно будет немного задержаться в городе и поискать вечернюю школу для Глаши.
Желательно – с общежитием, иначе придется снимать жилье. Как бы ни сильна была моя вера в оружие, но рисковать и возвращаться сюда среди ночи – глупая идея.
— А потом попробуем еще раз поискать эту книжку, — добавил Тилль.
Я кивнула. Пускай мы просмотрели все общие комнаты, но могли же чего-то и не заметить! Или же эта записная книжка лежит себе тихонько в одной из спален, куда мы еще не добрались.
— Думается, не с той стороны вы к проблеме подходите, — вдруг заговорила Глаша. – Просто ищете книжку эту записную, а нужно разузнать, отчего барыня Вильхоф вообще решила ее вначале спрятать, а тут вдруг демонстративно отдать. Уж если эта книжуля за двадцать лет Крыжевской не понадобилась, то вряд ли ее присвоение таким уж грузом лежало на вашей бабуле.
— Ну, Крыжевская ее издать хотела, — Тилль подался вперед и почесал подбородок.
— Книжку записную полжизни назад заполненную? Если она там не про тайные свидания с тогдашним царем рассказывала, то вряд ли кому интересно будет. Самолюбие в ней играет, вот и наговорила глупостей.
В ее словах была логика: кому, в самом деле, нужны те записи? Да и при желании Крыжевская легко собрала бы материал на пять новых учебников и без своих студенческих заметок.
— Запутанно все, — снова заговорил Тилль. – Как будто Астрид хотела через книжку оставить какое-то послание, но не понимаю, какое.