- Кошмар какой.
Я попыталась весело рассмеяться, но получилось противное карканье.
- А мне нравится. Лучшая работа на свете. Ты же знала, что я на медицинский поступил.
- Думала, ты станешь хирургом или дантистом.
- У них больше кошмара, - заметил Никита и спросил: - У тебя нет детей?
- С чего ты взял?
- Обычно чайлдфри считают мою работу кошмаром. Они и одного ребенка не могут вынести, а у меня их производство на потоке.
- У меня двое детей, - сказала я тихо и спряталась за чашкой кофе.
- Здорово. Рад за тебя очень.
Никита снова звучал очень искренне и дружелюбно. В любой другой день я бы стала рассказывать ему о Миле и Динаре, любимом муже, о счастливой и беззаботной жизни. Но больше этой жизни у меня не было. Только куча проблем.
Поэтому добрая улыбка и доброжелательный тон Ратманова взбесили меня до тряски. Я сорвалась в один момент.
- Ничего здоровского нет в моей жизни, Ник, - почти закричала я.
Никита встрепенулся. Улыбка сползла с его лица. Меня это только подзадорило.
- Все было здорово, пока муж не сказал, что нашел другую, и не ушел из дома. Он взял и бросил меня с двумя детьми. За пять минут. А я теперь еще и беременная. Одна, понимаешь? Куда мне этот ребенок? Хотела аборт сделать таблетками, пока срок еще маленький. Так меня послали подумать. Понимаешь? Ты же врач! Ты должен понимать. Объясни мне, о чем тут думать?!
- Это обычная процедура, - сказал Никита уже без улыбочки, спокойно и ровно. - Твой врач все правильно сделал. Тебе нужно подумать.
Он протянул салфетки, и я выхватила их, прижала к глазам. Убавив громкость, я продолжала негодовать шепотом:
- Не хочу я думать, Никита. У меня жизнь рушится. Я понятия не имею, что буду делать с двумя детьми теперь. Он может все у нас забрать. Как я буду платить за еду, квартиру, школу? Понимаешь, насколько все ужасно?
Вряд ли Никита понимал, но он продолжал сидеть со мной за столом и совсем не паниковал.
Любой мужчина в такой ситуации уже бы попросил счет и сбежал или мычал бы невнятно, мечтая закончить странную встречу.
Возможно, акушеры-гинекологи реагируют на бабьи истерики иначе? Он, наверное, всякого повидал в родовых. Мои сопли - не самые страшные жидкости, с которыми Ратманов имел дело.
Мне снова стало стыдно. Я еще раз высморкалась, поспешила сама уйти.
- Прости, Ник. Я тоже рада встрече, но сейчас не лучший момент для ностальгической болтовни.