- Я решил, что надо выгодно вложить то, что у меня осталось, - продолжал адвокат.
- И вложили? Выгодно, судя по всему? – я обвела рукой кабинет и указала на чашечку чая.
- Более чем, - подтвердил Марини. – Я уехал в Болонью, поступил в университет, изучал там право, заводил полезные связи, а потом вернулся в Сан-Годенцо. Потому что тут – моя родина, здесь жили мои предки, и пусть земли уже не принадлежат моей семье, я всё равно за них в ответе. И за людей, которые на этих землях живут. Я мечтаю о том времени, когда Сан-Годенцо станет вторым Миланом. Или второй Болоньей. И приложу к этому все силы.
Мотивы были похвальными, тут сказать было нечего, и – что скрывать! – ещё меня очень порадовало, что неземная любовь к Козиме Барбьерри не была названа одной из причин. Но кое-что в этой истории меня смущало.
- Подожите-ка, - сказала я, припоминая слова маэстро Зино. – Кажется, когда ваш уважаемый отец погиб, вам было пятнадцать?
- Вы очень хорошо осведомлены о моей жизни.
- И вы поехали в Болонью подростком, имея на руках всего десять флоринов?
- Я был взрослым мужчиной, - поправил меня адвокат, - и именно так и поступил. А что вас смущает? Я посчитал, что лучше всего вложить деньги в собственное образование. Так точно не прогорю, и мои капиталы всегда останутся при мне, - тут он с эдакой снисходительной усмешечкой постучал себя по лбу указательным пальцем.
- Всё это верно, - согласилась я с его доводами, - но в моём понимании учёба в университете предусматривает определённые расходы. Проживание, питание, расходы на учебные принадлежности… И всё это не на один год. Десяти флоринов на это хватило?
- Нет, конечно, - он посмотрел на меня ещё снисходительнее. – Мне пришлось потрудиться, чтобы меня не выкинули из университета, и чтобы не ночевать под мостом.
«Страшно подумать, как ты там трудился», - ответила я ему мысленно, но вслух, разумеется, ничего не сказала.
Но адвокат, видимо, кое-что понял по моему взгляду, и пояснил:
- Ничего противозаконного я не делал, не надейтесь. В свободное от лекций время подрабатывал уборщиком падали, могильщиком, потом устроился секретарём к синьору Паоло Венето, и у него же изучал логику. Тут мне немного повезло.
Мне стало неловко, я и попыталась оправдаться:
- Я и не надеялась, синьор Марини. Вы что-то неправильно поняли.