Мне повезло свалиться с моста в Лекорно и не разбить голову, а сейчас вполне могла бы получить сотрясение.
- Хватит! Хватит! – взмолилась я, и синьора с очень некрасивым ругательством, вспомнив о естественных собачьих отходах, опустила руку.
Девицы, державшие меня под локти, проволокли меня ещё метров сто, зрение у меня прояснилось, и я увидела синюю крышу дома, утопающую в зеленой листве. Ещё метров пятьдесят, и мы оказались на лужайке перед неуклюжим и обшарпанным двухэтажным домом с мезонином. Черепица на крыше была красивого синего цвета, но больше в доме не было ничего красивого. Столбики перед входной дверью опасно покосились и грозили уронить на кого-нибудь треугольную крышу портика, стёкла на втором этаже были разбиты, а на полуразвалившейся трубе торчало птичье гнездо.
Тащили меня прямо к этому дому, и я сделала последнюю попытку освободиться, изо всех сил задёргавшись в руках девиц.
- Мама! Она как взбесилась! – плаксиво заверещала одна из дамочек, которую я пнула по щиколотке.
- Я ей сейчас все зубы повыбиваю, этой бешеной! – чуть ли не зарычала синьора и угрожающе подняла пухлую мощную руку.
Ударить она не успела, потому что раздались голоса – мужской и женский, и мужской что-то требовал, срываясь на крик, а женский монотонно жужжал, не меняя интонацию.
- Помогите-е! – заголосила я. – Спасите-е!
Синьора очень быстро прихлопнула мне рот ладонью и для верности прихватила поперёк шеи, слегка придушив. Пока я пыталась глотнуть воздуха, потому что заодно мне прихлопнули и нос, голоса стали громче и отчётливей.
- …да оно же сгорело! – возмущался мужчина. – Вот, до углей!
- Сгорело, - подтвердила женщина. – Точно, угли.
- А за что я деньги заплатил?! – взревел мужчина. – Где синьора Ческа? Пусть сейчас же вернёт мне деньги! И за персики тоже!
- Вы правы, зря заплатили деньги, - поддакнула женщина без тени сожаления.
- Это синьор Луиджи, - пробормотала «матушка». – Что там случилось? Миммо! Жутти! Тащите эту бездельницу в сарай. Потом с ней поговорю, - она отпустила меня и заспешила куда-то сквозь кусты, на ходу поправляя тюрбан.
Я с жадностью хватала ртом воздух, а девицы резко развернулись и поволокли меня куда-то в сторону. Ветрувия бежала рядом и молитвенно складывала руки, бормоча что-то о милосердии и благоразумии.