По сравнению с падением с моста это падение было – так себе. Но я всё равно потеряла драгоценные секунды, и не успела подняться на ноги, как синьора Ческа с сопровождающими меня настигла.
- Бежать вздумала?! – орала эта мегера, снова вцепившись мне в волосы.
- Мама! У неё письмо! – Миммо или Жутти (кто из них там кто – я не запомнила) подняла письмо, которое я уронила, и взвизгнула: - Это от адвоката!
- Дай сюда, - синьора Ческа перебросила меня в руки второй девицы (Миммо или Жутти, но мне было это без разницы), а сама выхватила письмо и впилась взглядом в надписанный адрес.
- От адвоката… - пробормотала она, и её раскрасневшееся от бега лицо мгновенно побледнело. – Что он там пишет?
В отличие от меня синьора Ческа вскрыла письмо без малейшего смущения.
Отломала красненькую печать, развернула конверт, который, собственно, и оказался письмом – с одной стороны адрес, с другой послание, это очень удобно и экономно – и начала читать, морща лоб и беззвучно шевеля губами.
- Адвокат приедет через три дня, – объявила она внезапно севшим голосом и обвела нас всех застывшим взглядом. – Джианне оставил завещание…
- Завещание? – тихонько переспросила Ветрувия, поднимаясь с земли и почёсывая ушибленное бедро.
- Когда это он успел? – изумился тощий мужчина.
- Я откуда знаю – когда?! – заорала синьора Ческа, обретая снова энергию и громогласность. – Это вы с ним два дурака - на двоих одна башка! Ты не знал про завещание, Пинуччо?! Лучше по-хорошему признайся!
- Откуда, мама?! – перепугался тощий и даже попятился. – Клянусь, Джианне ничего мне не рассказывал!
- Наверное, это когда они ездили в Сан-Годенцо варенье продавать… - кисло сказала девица, державшая меня.
Я тем временем с отчаянием наблюдала, как повозка скрывается за поворотом дороги. Теперь даже помощи попросить не у кого… Хотя вряд ли эти крестьяне заступились бы за меня… Так же, как и те, что на берегу озера…
- Вот гадёныш, - процедила сквозь зубы синьора Ческа, снова впиваясь взглядом в письмо. – Это он мне назло сделал.
- Как с этой поступим, мама? – девица держала меня за локти, пригибая к земле. – Может, когда адвокат приедет, мы её запрём? Из сарая сбежала, а из погреба не убежит!
Ветрувия испуганно вскрикнула и привычно забормотала о жалости и милосердии, и я сразу сообразила, что погреб – засада похуже апельсинового склада.