Мы с Егором познакомились в театре, куда он пришёл с родителями, а я как раз пришла в зрительный зал, чтобы посмотреть постановку, для которой делала костюмы. Наши места оказались рядом, и к концу спектакля я сама не заметила, как согласилась на свидание и обменялась с незнакомым парнем телефонными номерами.
Родители Егора были какими-то очень важными людьми. Дом у них был в Жуковке, с садом и бассейном, сами они ездили на автомобилях, чуть поменьше однокомнатных квартир, а Егор рассекал на красной спортивной машине. Я жила в съёмной крохотной квартире в Марьино, и на работу ездила на метро. Почти типичная Золушка. Но вот принц заметил Золушку, и уже год мы с Егором были вместе. Он работал в фирме отца, ездил в командировки, и о свадьбе мы пока даже не думали. По мнению Николая Феликсовича, папы Егора, сначала надо было встать на ноги, а потом заводить семью, и я была с ним совершенно согласна.
У меня уже были и профессия, и работа, а Егор ещё искал себя. Но у него всё хорошо получалось – и вести переговоры, и руководить отделом, и просто бездельничать, вместе со мной в постели.
Меня устраивала такая жизнь, и если я когда-нибудь задумывалась – а что этот мальчик из богатой семьи нашёл во мне – девочке, приехавшей из Торжка, то стоило посмотреть ему в глаза, как все вопросы исчезали.
Он был хороший, Егор. Просто хороший. С ним было спокойно и весело. А то, что в театре он всегда засыпал после третьего звонка – так необязательно влюблённым иметь одинаковые интересы. Своя жизнь должна быть у каждого. Так говорила мама Егора – Алла Георгиевна. И с ней я тоже была абсолютно согласна.
Когда мы уезжали, Алла Георгиевна вывела меня на террасу и сказала, закуривая тонкую сигарету в длинном янтарном мундштуке:
- Леночка, вы следите там за моим оболтусом. Вы девушка разумная, а Егор у нес шалопай. Очень на вас надеюсь.
Я не совсем понимала, как я должна следить за Егором, но пообещала, что глаз с него не спущу.
Алла Георгиевна величественно кивнула, показывая, что именно это и собиралась от меня услышать, и вскоре мы с Егором летели в Англию. Он – в двадцатый, я – в третий.
Английский язык я знала неплохо, потому что в театр часто приезжали специалисты из заграничных театров, так что приходилось соответствовать. Да и на гастролях нужно было общаться с местным персоналом, администрацией, а то и бежать куда-нибудь искать тесьму или дутые пуговицы. Работа костюмером – это, конечно, не так денежно, как быть владелицей салона красоты, но мне моя работа нравилась. Иногда я подрабатывала реставратором старинной одежды, и специализировалась на золотом шитье. В Торжке я закончила педагогический колледж и стала вышивальщицей. Моей дипломной работой была точная копия платья княгини Барятинской с портрета Робера Лефевра. После защиты диплома меня пригласили работать на предприятие «Торжокские златошвеи», но я решила покорять Москву.