— Плохо? — тихо поинтересовалась она.
— Значит, ты — Ива.
— Слабость чувствуешь?
— Да, — нехотя признался я, развлекаясь изучением ее лица. — Сколько тебе лет?
— Решишь, нужно ли спросить у меня отчество?
— Я не буду называть тебя по отчеству. Почему ты не сказала, что меня охраняют?
— Ну, ты же считаешь, что этой охраны недостаточно.
— Ты проницательна.
— Конечно. Таким нарциссам как ты всегда кажется, что они — особые персоны, которых все недооценивают.
— Тебя давно пороли? — сузил я недобро глаза.
Сердце на мониторе угрожающе набрало обороты.
11. 10
— Ты еще и садист. — Она потянулась к ящику с медикаментами и принялась расколупывать ампулы.
— Ты себе глупые диагнозы позволяешь ставить только в терапии или и оперируешь также хреново?
— Ты обиделся на «садиста»? — усмехнулась Ива. — Не думала, что ты такой чувствительный…
— Что ты собралась мне колоть? — насторожился я.
— Успокоительное и адреноблокатор, — сосредоточенно сообщила она. — Ты не соблюдаешь спокойствие.
— Успокоишься тут с вами, — прорычал я.
— Я помогу. — Ива прыснула из шприца и направилась ко мне. — Руку давай.
— Кто еще тут садист! — процедил я, терпя инъекцию.
— Отдыхай, — заботливо прижала она место укола салфеткой.
— А ты когда отдохнешь? — поинтересовался, когда она направилась к креслу у стены, чтобы забрать куртку.
— Из нас двоих врач — я.
— Возвращайся быстрее, Ива, — прожег я ее взглядом, когда она обернулась от двери.
Бесила. Все тут бесило. И главное — мне с какого-то черта впервые захотелось доказать, что я — не такой, каким кажусь на первый взгляд. У хороших парней шансы на выживание больше, наверное. А мне все больше хотелось жить.
Я вернулся к плану дозвониться до своей своры и набрал самого старшего, которому доверял присмотр за остальными. Семён попал ко мне, страдая глубокой зависимостью. Стоило больших трудов вытащить его из того состояния, в котором он находился. Даже не знаю, чего я за него так уцепился… Но теперь он платил преданностью, и меня это устраивало. Сегодня моя большая орава жила в доме на окраине одного из поселков. Те, кого не удалось пристроить. С местными они были в ладах — часто нанимались в помощь, работали на совесть и не дебоширили. В основном никто из пацанов не хотел к прежней жизни и все они зубами цеплялись за возможность жить нормально. Но и без проблем, само собой, не обходилось. Наверное, я вымотался спасать кого-то постоянно. Но не мог остановиться.