— Присмотрите за этой ласточкой! Сейчас таких уже не делают, —
попросил Анненков, швырнув ключи от машины лакею.
— Не волнуйтесь, мы будем бережно относиться к вашему
антиквариату, но гарантировать, что он не развалится по своей воле,
к глубочайшему сожалению, не можем, — с издёвкой ответил мужчина,
поймав ключи на лету.
— Нет, ну что за место! — возмущался Ярик, шагая ко входу в
особняк. — Даже лакеи ставят меня на место и позволяют себе хамить.
Что дальше?
— Если тебя постоянно ставят на место, значит, ты плохо его
знаешь, — послышался рядом голос, в котором звучала неприкрытая
насмешка.
— Ты ещё кто такой? — возмутился Анненков. — Я не пойму, в этом
доме принято хамить?
— Иоанн Ягудин, если тебе это имя что-нибудь да говорит, —
произнёс парень, с явным пренебрежением глядя на моего друга.
— А, Ванька! — просиял Ярик. — Какими судьбами в Дубровске?
— Не Ванька, а Иоанн, — поправил его парень. — И не тебе, чернь,
совать нос в дела знати. Или ты думал, что я променяю
Санкт-Петербург на эту дыру? Нет, я решил заглянуть к отцу, пока
путешествую в рамках своего отпуска. Это вы, оборванцы, ничего в
своей жизни кроме Дубровска не видели, а я только за этот месяц
объехал почти всю Азию: Самарканд, Сиань, Пекин, Агра… Да что вам
говорить, вы всё равно не поймёте!
— Пойдём отсюда, — потянул я Анненкова за рукав пиджака, пока он
не вытворил чего. — Ты же видишь, тут у человека приступ
навалившегося самомнения — цены себе не сложит. Здесь медицина
бессильна.
— Вот как у такого замечательного человека, огромными усилиями
создавшего целую клинику и собравшего под своим крылом лучших
целителей, мог появиться вот такой недоносок? — сокрушался Ярик,
пока мы поднимались по ступенькам, ведущим к главному входу в
поместье. — Так и хочется въехать ему по морде, да только проблем
не оберёшься.
— Ну, по морде — это грубо. Где твой аристократизм? Ты должен
залепить ему звонкую пощёчину, только образно, втоптав имя в грязь.
Знать не даром изучает философию и ораторское искусство, чтобы
щеголять красивыми оборотами. За драку могут быть серьёзные
последствия, за прямое оскорбление тоже привлекут к
ответственности, а вот за изящную издёвку только зауважают.
— И откуда ты только набрался этой требухи? — нахмурился
Анненков, глядя на меня с явным неодобрением. Парень понимал, что я
прав, но крыть мои слова было нечем.