— Оно, проверьте? — Я показала свернутый в трубочку пергамент с сургучной печатью. Сомнительно, чтобы подобный документ использовали для повседневных целей. — Больше я ничего не нашла.
— А больше ничего и не нужно, Анна! — Протянув морщинистую руку, Аида Власовна вцепилась вдруг в мою ладонь, сминая хрупкий пергамент и ломая печать.
Что-то острое впилось в кожу, прокалывая ее до крови. Я ойкнула и с недоумением уставилась на старуху.
— Что происходит? Что вы делаете? — На меня вдруг такая тяжесть навалилась, что я ни моргнуть, ни пошевелиться не могла.
Последние слова застряли в горле, а сознание накрыло ужасом. Творилось что-то очень нехорошее.
— Моя сила — теперь твоя! — с довольным видом прокаркала старая ведьма. — Мои долги — твои. Мои грехи…
— Ну. Уж. Нет! — выдавила из себя слова с огромным трудом, челюсть будто тисками железными сдавило, не позволяя говорить. — Свое. Дело. Забери. В свое. Тело.
На мгновение стало чуточку легче. Я воспользовалась моментом и свободной рукой схватилась за ладанку, которую еще в детстве подарила бабуля и велела никогда не снимать. Металл накалился в ладони, да так горячо, что я не выдержала нестерпимого жара и разомкнула пальцы. Овальный медальон весь потемнел, пошел трещинами. Цепочка, вообще, опала на кожу черной пылью. Но ладно, цепочка, сама старуха внезапно начала усыхать прямо на глазах, при этом распространяя волны необъяснимой мощной силы. Кожа у бабки сделалась пергаментной, способной рассыпаться от малейшего дуновения ветерка. А у нас, на секундочку, целый торнадо намечался вместе со мной в эпицентре. Не знаю, как не свихнулась в этот момент. Я была уже на грани, ведь подобного просто не могло быть!
Отчаянный кошачий визг, толчок в спину и впившиеся через футболку когти мгновенно отрезвили болью, пронзившей до печенок. Вот, зараза блохастая! Котяра вцепился в меня с таким отчаянием, что его теперь только с мясом отдерешь. Моим мясом, между прочим!
А передо мной все интенсивнее раскручивался воздушный водоворот. Я чувствовала вибрацию, затрагивающую каждую клеточку. Чувствовала, как меня стремительно затягивает внутрь темной воронки, и что нет сил этому сопротивляться. От старухи остались только черно-белые пергаментные частички и обрубок костлявой руки, вцепившейся в мою ладонь хваткой мертвеца.