Через пару минут дверь спальни распахивается, недовольный Саша просовывает внутрь голову.
На лице мужа злость вперемешку с огромным самомнением. Конечно, себя он считает пострадавшей стороной.
- Катя сказала, что ты здесь. Я тебя не приглашал. Отдай ключи и уходи.
- Не приглашал? – переспрашиваю со смешком. – В мой дом?
- Это моя квартира, не твоя. Я купил её до брака. Здесь нет ни копейки твоих денег. Ты не работала ни дня, только училась. Я платил всё сам. Сидела на моей шее, как сыр в масле каталась. И теперь удумала претендовать тут на что-то?
Мой рот в шоке приоткрывается. Так вот как он на самом деле думал?
- Не переживай, спешу успокоить: я на твои драгоценные метры не претендую.
Да, он прав, платил Саша сам. А я вот наводила уют, но тоже на его деньги. Здесь, конечно, есть вещи, приобретённые на денежные подарки моих родителей. Вот их могу с чистой совестью забрать. Как раз куда-то из комнаты холодильник пропал, новый не помешает. Но сколько трудов и любви было вложено в эту квартиру! Если я сидела дома: сначала, потому что училась, потом в декрете, это не значит, что я повисла на его шее и ничего не делала!
- Квартира твоя и Риткина, - повторяю. – Можешь быть спокоен.
Саша хмыкает, а затем заходит, плотно прикрывая за собой дверь.
- С чего бы это ей быть Риткиной?
- Ты дочь без наследства оставишь?
- Она не моя дочь.
- Она твоя. И по документам тоже твоя.
- Документы, - тянет Саша раздражённо. – Мда… Я подумаю, как решить эту проблему.
Смотрю на его постное лицо и думаю, как я могла связаться с таким моральным уродом? Когда мы только начали встречаться, он ухаживал очень красиво. Приезжал весь такой распрекрасный и модный на своём белоснежном Форде Мондео с охапками цветов и рассыпался в комплиментах. Водил по интересным местам и в театр приглашал. Согревал мои руки своим горячим дыханием в мороз, и уже на пятом свидании признался в любви. Мне тогда показалось, что это у него вырвалось нечаянно. А теперь я скорее склонна думать, что Саша легко увлекается и легко остывает. Почему он со мной остался? Неужели был сражён моей девственностью? Он ведь так мне и сказал после первой ночи, что не думал, что бывают такие красивые девятнадцатилетние девственницы, целующиеся, как опытные соблазнительницы.
Эйфория постепенно прошла, а штамп в паспорте уже стоял. И теперь вот мы с Ритой превратились в проблему.