Тимур окинул меня скептическим взглядом и, усмехнувшись, произнес:
— Уже нет.
Мне захотелось кинуть в него чем-то тяжелым, чтобы стереть с наглой физиономии самоуверенность, однако на сегодня мои силы были исчерпаны. Махнув рукой, при этом не забыв скривить лицо, я откинула голову на сиденье и уставилась в окно.
Спустя двадцать минут мы остановились возле моего дома. Лисин командным голосом отчеканил, что в моем распоряжении сорок минут, а затем уехал по своим крайне «важным» делам.
Я достаточно быстро собралась. В частности, потому что собрала сумку еще вчера. Я-то думала, что успею попасть на репетицию. К слову, Владимир Николаевич не обрадовался моему сегодняшнему отсутствию. Не то чтобы у меня был выбор. Точнее, выбор есть всегда. Вопрос в том, как дорого он может обойтись. Если я кину Тимура и пойду на репетицию, он припрется туда, закинет меня на плечо и утащит. С него станется. Такого бесцеремонного поведения Владимир Николаевич не одобрит еще больше. Точнее, будет в высшей степени возмущен, что какой-то наглый сорванец посмел прервать репетицию, а выслушивать потом мне…
Нет, уж лучше так.
Только я успела сделать бутерброды, как от Лисина пришла смс.
«Выходи»
Взяв термос и наш маленький тормозок, я закинула сумку на плечо и вышла из квартиры. Через минуту я уже усаживалась в машину. Удивительно, но в ней я ощущала себя комфортно, словно каждый день на ней езжу.
«Если голубоглазый дьявол от меня не отстанет, чувствую буду на ней часто кататься», — поморщилась, тут же выкидывая эти нелепые домыслы из своей головы.
— Метель начинается, — будто Тимур и сам не заметил, произнесла со слабой надеждой.
— Мы все равно поедем, — ухмыльнувшись, пресёк на корню мои попытки саботировать поездку. — Что это там у тебя? Чай? — поинтересовался, кивая головой на термос в моих руках.
— Ага.
— Налей мне, — скорее приказал, чем попросил Лисин.
Я недовольно на него зыркнула, уже собираясь послать за такой беспардонный тон, как Тим поспешил добавить самым милейшим голосом:
— Пожалуйста.
Ему бы в театре играть с его обаянием. Такой талант пропадает.
Закатив глаза, все же налила этому охламону чая, а после вложила железную полукруглую чашку в руку.
— Спасибо.
Потянулась, чтобы включить радио. Уж больно, напряженная тишина между нами повисла. Да и о чем нам говорить? Оказывается, мы можем только спорить.