Никто за мной не бежал, ни один человек не остановил меня, никому не было до меня дела. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего. А я тонула. В своей боли, в своих слезах, в своем горе.
Я никогда в жизни не чувствовала такой сокрушительной боли.
Даже тогда, когда пыталась добиться внимания Руслана, а он меня отвергал. Говорил, что я маленькая капризная девчонка, которая хочет получить желанную игрушку. Но я выросла и думала, что теперь я женщина, равная ему, которую он хочет.
А оказалось, что он всего лишь воспользовался моей влюбленностью и заключил этот брак ради выгоды.
Мерзавец! Сволочь! Козел!
Гореть ему в аду! В самом настоящем адском пекле, где черти жарят грешников в огромном котле и наслаждаются их агонизирующими, никогда не прекращающимися криками!
Но пока горела я, а не он. Агонизировала и мучилась от лютой боли именно я.
А Руслан наслаждался неведением, погрузившись в пьяный сон. Или наркотический? Я не знаю. Но он даже не дернулся, пока мы с его любовницей препирались на повышенных тонах.
Боль снова вгрызлась в душу и рвала ее на кровавые ошметки, как дикий зверь, а я всё бежала, бежала, цокала тонкими каблучками, не понимая, почему не кончаются коридоры и ступеньки.
Я словно попала в лабиринт и, как Алиса в Стране Чудес, проваливалась вниз, в бездонную пропасть.
Наконец свежий воздух с улицы дыхнул мне в лицо прохладцей.
Я немного пришла в себя, стараясь выровнять дыхание. От слез в глазах появилась резь, стало трудно дышать, словно я пробежала марафон, тело содрогалось, а руки тряслись, как у припадочной.
Нужно было понять, что делать. Ехать куда-то, но не домой. Вернее, домой, но только для того, чтобы забрать вещи. Поеду к папе. Он будет, конечно, в бешенстве, но точно примет мою сторону, когда я ему всё объясню.
Маленький мстительный чертенок во мне усмехнулся, едва я представила, как папа стирает в порошок Руслана за то, что он сотворил со мной. Папа у меня цербер. Он никому не дает спуску. Я расскажу ему всё без прикрас – пусть уничтожит Полянского!
Пусть от него мокрого места не оставит!
И от этого клуба, и от этой Славы, и вообще от всех баб, с которыми спал мой муж! Бабник он и есть бабник! Вечный холостяк, как сказала Вика. И ее пусть папа тоже сотрет в порошок! Я рвала и метала, подбрасывая новых углей в топку своей злости, и вдруг поняла, что куда-то шагаю.