– Боюсь, Руслан не поверит мне, – горько усмехнулась я, чувствуя, что обвинения Алисы закопали меня еще глубже. Как же не вовремя соседка уехала на море. Была бы тут, меня бы больше никто не обвинял в том, что я недоглядела за Алисой. Кстати, об этом.
– Марина Аркадьевна, я сказать хотела насчет того вечера, когда Алиса одна дома осталась…
– Ох, не напоминай, Аврор, я столько всего нелестного от Вики услышала, два дня с давлением лежала. Не переживай, я не злюсь на тебя, в твоем возрасте я как-то двоюродную сестренку тоже одну ночью оставила, когда она уснула. Так на дискотеку хотела. Самое главное, что ничего не произошло.
– Но я не…
Меня покоробило, что она тоже считала меня легкомысленной девицей, способной так халатно отнестись к ребенку, однако я не нашла адекватных слов, чтобы оправдаться так и не обидеть ее, что, дескать, я бы никогда не поступила так, как сделала в молодости она. Пока я думала, в коридоре раздался шум.
– Да, Лев Архипович, понял. Знаю, да. На связи, – произнес он, и я подорвалась с места, услышав имя отца.
– Ты с отцом разговаривал? Что он сказал? – спросила я сиплым от рыданий голосом.
– Ничего хорошего, – Руслан окинул меня напряженным взглядом, и жилка на его виске забилась. – Уманова отец отмазывает, по закону его не прижать.
– Но… – пробормотала я, бегая глазами туда-сюда, не в силах собраться с мыслями.
– Сядь, Аврора, – приказал муж, и я решила не спорить. Подняла на него мутный взгляд.
Он стоял рядом со мной – невозмутимый, холодный, равнодушный делец, который не погнушался обмануть влюбленную в него девчонку. Мне было стыдно и больно, унизительно находиться рядом с ним. Как будто меня поставили к позорному столбу и оплевали, а сейчас закидают камнями.
За что? Моя душа вопила, вопрошая, за что со мной так обошлись? Почему муж верит кому угодно, только не мне? Объяснение я получила – ему попросту всё равно на меня. Я выполняю лишь одну функцию. Нужна для его статуса семейного человека. Плохо, что ребенка потеряла, но с такого, как Руслан, похоже, станется. Решит заделать мне ребенка, как только я отойду от выкидыша.
И я бы ушла. Просто встала и молча сбежала из этого дома, чтобы больше никто не смог меня оскорбить. Оставаться в этом доме означало сейчас принимать условия моего мужа. Но уйти означало позорно сбежать, подтвердив, что правы все, но только не я.