Сейчас меня волновали не конкуренты, но как объяснить это
Комкову, не раскрывая тайны?
– Ты вот что, – выговорил, наконец, я. – Никому не рассказывай о
моих подозрениях, но людей послушай. Особенно тех, которых лично не
знаешь. Может, у кого из них говор покажется тебе странным. Ну,
может слова какие-нибудь чудные употреблять станут. Вроде тех, что
у меня иной раз выскакивают.
– Из своего племени кого-то ищешь? – ухмыльнулся Комков. – Или
может чужестранцев давешних?
– Вроде того.
***
Накануне открытия Макарьевской ярмарки, обстановка в Нижний
Новгороде показалась мне чересчур нервной. Пристраивая лодку и
поднимаясь затем на холм, я ловил обрывки тревожных разговоров о
том, что хлеб дорожает с каждым днём, а грузы с низовьев
задерживаются, что нужно затягивать пояса и как бы всё не
закончилось голодом.
Увидев хмурое лицо Брагина, я подумал, что и он переживает из-за
повышения цен. Но от разговора про хлеб купец отмахнулся и я было
решил, что учитель опять попал в переделку, что какие-нибудь жулики
вытянули из него сбережения, вместе с моими капиталами. Оказалось,
однако, что печалит Брагина проблема общественная.
– Ярманка-то наша пропала, – вздохнул купец. – Отдали её.
– То есть, как отдали, кому? – удивился я. – И как ярмарку
вообще отдать можно?
– А так и можно! – махнул он рукой. – Дмитрию Барсову на откуп
отдали. Причём не из наших он купцов, из ярославских. Но как-то
нашёл подход к императрице или к дворцовым каким, ну и загрёб под
себя всю торговлю. Теперь и сборы лавочные он устанавливает, и
пошлины сам взимает. Понятно, что сильно больше просит, чем раньше
брали. Люди-то что из далека приедут заплатят, деваться-то им
некуда будет. А на следующий год сто раз подумают, чтобы сюда идти.
Кто же захочет в убыток торговать? Нет, как ни крути, а пропала
ярманка.
Обычное дело. Империя, одной рукой дав свободу частной
инициативе, другой тут же забрала её. Предприниматели больше
заботились не о создании конкурентоспособной продукции, а о
получении привилегий, монополий, откупов и казённых заказов. Всё
это только питало коррупцию. Правда вместе с тем питало и
экспансию, выталкивая людей на фронтир.
– Плевать. Плати за лавку, сколько запросит. Не репой торгуем, а
на мехах мы всяко своё отобьём.
Макарьевская ярмарка уже утратила для меня былую
привлекательность. Я понемногу выходил на европейских покупателей и
собирался со временем скидывать им большую часть товара, минуя
жадных посредников и не менее жадные таможни. Брагину же предстояло
зарабатывать только на хлебные поставки и цены меня волновали мало.
Подорожание хлеба по дальневосточным меркам было ничтожным. Тысяча
процентов прибыли или всего девятьсот – для моих оборотов особой
роли не играло.