На очереди была гостиная. Провозиться с ней пришлось долго: окна слишком грязные и куриный помет, будь он неладен… Но прошло два часа, и я перебралась с тазами и мыльнянкой в зал.
Игнат продолжал раскатисто храпеть, а я тем временем отмывала стены, окна, полы. Хорошо, что лампочка под потолком сияла ярко. Но в таком состоянии, как сейчас, я работала бы и в темноте.
Первые лучи рассвета, пробившиеся через пожухлые гардины, показались непривычно розовыми. Стекла я намыла тоже от души, и теперь можно было видеть рассвет во всей его красоте.
Неубранной осталась только комнатушка Игната. Я решила дождаться, когда он проснется, и потом заняться ею. А пока можно снова затопить печь: за ночь дом изрядно охладился. Заодно сварю картошку, сделаю отвар валерианы и ромашки.
На пожарище я обнаружила полусгоревшие брикеты торфа. Теперь печь топиться будет дольше, прогреется лучше и тепло сохранится тоже дольше.
Не прошло и часа, как огонь в печи уже вовсю гудел, а я переливала в бутыль готовый отвар валерианы. Окруженная душистыми парами, я почувствовала, как голову снова заволакивает туман, а за ним проступают богатые покои с позолотой на стенах.
Статный мужчина сидит за столом, и я, теперь уже под другой личиной, несу поднос с напитками и едой. Мне страшно. Очень страшно. Но я верю словам Артура, что он позаботился о моей безопасности. Ставлю поднос на стол перед герцогом, кланяюсь и отхожу к двери.
Свою задачу я выполнила, можно и исчезнуть.
Я встрепенулась. Тогда почему этот столичный франт меня шантажирует? Я, вернее Настя, сделала все, что он требовал. Если у него самого не получилось воспользоваться временным помешательством герцога и заставить его подписать нужные бумаги, это не моя проблема.
Так ему и скажу!
В памяти выплыло перекошенное от злости лицо Артура.
— Твое зелье не сработало! Он не потерял рассудок! Слышишь? — И я почувствовала, что меня встряхнули. Сильно.
Но Насте, эмоции которой все еще звучали во мне, это лицо все равно казалось божественно красивым.