«Я тебе не верю, чужак! — хмыкнул мужик. — Ты хочешь власти! Я
это чувствую, долго прожил и много видел».
Диск внутри меня запульсировал сильнее — Тимучин волновался.
«Слушай! — сдержал желание высказать всё, что я сейчас думаю.
Горло сжалось от гнева, но проглотил ругательства. Не время для
эмоций. — Как уже сказал, у нас тут обострение ситуации. Твоя
сестрёнка что-то почувствовала… Тебя. И сейчас я пойду к ней».
Диск в ответ запульсировал ещё сильнее.
Монголы уже были рядом. Мышцы напряглись сами собой, инстинкт
самосохранения кричал об опасности. В следующую секунду меня кто-то
схватил за руку. Пальцы впились в предплечье до боли, рывок —
грубый, нетерпеливый.
— Пойдём, воин, тебя хотят видеть! — сказали мне и потянули.
Дыхание, пульс, мимика — контролировал всё. Ни капли волнения
или чего-то, что могло бы меня выдать. Сердце колотилось в груди,
но внешне я оставался спокоен: лицо — бесстрастная маска, взгляд —
прямой, уверенный. Кое-как шаркая ногой, направился за
монголами.
Мы подошли к генералу и суке. Я оценивал расстояние до них:
пятнадцать шагов... десять... пять... И вот теперь — лицом к лицу.
Рух — всё такая же бледная, неестественная, с глазами, в которых
плескалась тьма веков.
Поклонился, повторил жесты, которые делали остальные. Поклон —
не глубокий, но достаточный, чтобы не оскорбить, при этом не
показать излишнего подобострастия. Жесты — точная копия того, что
делали другие. В общем, имитация уважения без тени искренности.
— Ты! — указал на меня генерал. Палец — толстый, с обломанным
ногтем, глаза — прищуренные, оценивающие. — Что делаешь?
— Я? — пришло время изобразить волнение и испуг.
Глаза чуть расширил, брови приподнял. Точно выверенная игра:
растерянность, но не паника, замешательство, но не ужас. Пот на лбу
— естественная реакция, которую я не пытался скрыть. Пусть видит
нервозность, пусть думает, что я боюсь.
«Сука, и что делало это тело? Кормило русского? Мимо проходило?»
— в голове лихорадочно прокручивал варианты ответов — простые,
правдоподобные объяснения, но не успел произнести ни слова.
— Подойди! — приказала рух. Голос звучал, словно лёд по коже, —
низкий, с вибрирующими обертонами.
Проглотил. Давай, великий хан, включайся в нашу борьбу!.. Диск
внутри пульсировал, а тварь улыбалась.
Сделал несколько шагов. Мышцы напрягались сильнее, чем
требовалось для простой ходьбы. Словно я шёл не по земле, а по
колено в воде. Ужев полуметре от неё. Возле меня разошлись монголы,
образовался круг: я в центре, рух передо мной, остальные —
безмолвные зрители.