Хотя, господи ты боже мой, когда в последний раз мы вообще говорили нормально — без споров, слёз и взаимных упрёков?
Но вот разорвать этот порочный круг я решилась только сейчас. Какая дикая, циничная ирония — решилась-то лишь когда он до того опустился, что притащил в наш дом свою блондинистую потаскушку.
— Мне тоже смотреть на тебя тяжело, — ошарашивает Марат встречным признанием. — Мысли мне путаешь. Всегда. Даже сейчас.
Смотрю на него во все глаза. Искренне пытаюсь понять, о чём он. Это новая попытка меня оскорбить? Как-то унизить?..
— Если ты подозреваешь меня в каком-то умышленном манипулировании…
Он делает шаг вперёд, на меня, но заслышав окончание фразы, будто в стену врезается. Замирает. По челюсти ходит желвак. Кажется, вот-вот выругается — вслух и громко.
Вместо этого поднимает кулак и, будто передумав что-то крушить, медленно втискивает его в стену.
— Твою-то… — цедит сквозь зубы. — Кажется, я только теперь понимаю, как далеко всё это зашло.
— Я не понимаю, о чём ты.
— А стоило бы! — кулак снова втискивается в стену, теперь чуть сильнее. — Ты уже сама говоришь этими фразами. Начни ещё про «токсичность» мою рассуждать. О подавленных эмоциях мне расскажи. О попытках всё на тебя спроецировать!
Я прикрываю глаза, уговаривая себя не идти на поводу у его слепого гнева. Начни я ему отвечать, и от моих попыток добиться от него согласия, ничего не останется.
— Марат, я не собиралась ни в чём тебя упрекать. Тебе придётся поверить. Но и от слов своих я не отказываюсь. Я действительно не пытаюсь мозги тебе пудрить. Прошу тебя, не ищи здесь подводных камней! Я просто хочу хоть немного покоя. Для себя и для тебя. Скажи, разве мы оба этого не заслужили? Разве мы недостаточно утомили друг друга? Недостаточно ранили?
И сейчас я действительно не хочу вести счёт. Не хочу продолжать этот спор и доказывать, что мои раны страшнее и глубже.
— Давай посчитаем это временным перемирием, — сглатываю подступившие слёзы. — Отдохнём и тогда решим наш вопрос окончательно.
***
— И что он ответил? — глаза Ники светятся добротой и участием. — Что он сказал?
Я вздыхаю.
— Всё как ты говорила. Поначалу… он встал на дыбы. Винил меня чёрт знает в чём. Называл бредовой затеей. Но потом…
Я замолчала, вспоминая пристальный взгляд и впечатанный в стену кулак. Его надсадный вздох и огрубевший голос: