– Поднимайся, кажется, пронесло! И набери Купа, он, наверное, нас уже потерял.
Зиль выпрямился в кресле, озираясь по сторонам, достал гаджет.
Мы выехали на площадь у Монумента защитникам Ленинграда.
Куп снял трубку сразу и до меня донеслись его возмущенные вопли:
– Вы где? Сколько вас ещё ждать? Или ты передумал?
Зиль объяснил, что мы сбежали через второй этаж и сейчас уже объехали вокруг какого-то большого памятника. Братья перекинулись фразами о созвоне утром и разъединились.
– Ну что? – поинтересовалась я. – За мотоциклом?
– За мотоциклом! – произнёс Зиль с видом человека, отчаянно пустившегося в неведомое плавание. – Я смогу у тебя дома переодеться?
– Конечно, – и рассмеявшись, добавила: – Даже могу подобрать тебе другую юбку или платье.
– Сделали из меня шута, – буркнул Зиль с обидой в голосе и принялся стирать помаду, разглядывая себя в зеркальце, опустив солнцезащитный козырёк.
Чтобы разрядить обстановку я включила радио.
Оттерев помаду, Зиль стал смотреть в окна и расспрашивать о том, где мы едем и что проезжаем, указывая пальцами на что-то заинтересовавшее. Я попыталась ответить на все его вопросы, лихорадочно вспоминая историю родного города. От «Пулковской» до центра по Московскому проспекту в полночь рукой подать. Я ехала не спеша, чтобы показать гостю архитектуру. Как последовательно она изменялась по мере того, как город разрастался от центра к окраинам. Проехали мимо памятника Ленину. Зиль, как ребенок из бывшей социалистической Германии, смутно слышал об этой личности и обрадовался, увидев такой огромный памятник. Обогнули Московские ворота, сталинки сменялись домами конца 19 века.
Свернула на Фонтанку, чтобы сделать разворот через Аничков мост и Невский. Проехали самый центр, здесь было бы классно просто прогуляться, пешком, не спеша, держась за руки.
Но в таком виде на улицах не безопасно не столько мне, сколько Зилю. Я не должна подвергать его опасности, теперь эта мысль прочно засела в моей голове.
Зиль с детским восторгом смотрел по сторонам и ему явно нравилось то, что он видел.
Он стал рассказывать о Госларе, в котором они жили в детстве. Сравнил его с Питером. Его привело в восторг то, что в городе светло, несмотря на поздний час. Рассказал, что любит большие города, и хотел бы жить, например, в Берлине. Неожиданно, он выругался, вырубил радио и отвернулся к окну, скрестив руки на груди.