Наша карета остановилась у одного из самых крупных и красивых, на мой взгляд, домов Амстердама. Несмотря на позднее время, в доме этом и возле него горели лампы, что явно указывало на то, что нас здесь ждут. Мы еще не успели выбраться из кареты, а к нам уже от дверей дома спешил слуга, одетый в простую одежду желтовато-коричневого цвета. Он почтительно открыл перед нами дверцу кареты и с поклоном подал руку маме, а затем мне. Вскоре появились и сами хозяева дома. Красивая женщина, которой на вид я бы дала не более тридцати лет, почти с разбегу налетела на маму и сжала ее в объятиях.
– Нора! – воскликнула она. – Как же я соскучилась по тебе! Почему так долго? Мы ждали вас еще днем!
– На одном из постоялых домов, – ответила мама, принимая объятия сестры, – возникла проблема с лошадьми. Мы сильно там задержались, но потом проблема решилась.
– Ну не страшно, – заключила тетя Лотта. – Главное, что вы все-таки приехали.
Она еще раз крепко сжала маму в объятиях, но тут же выпустила ее, увидев Петруса, выбравшегося из кареты последним.
– Петрус! – воскликнула Лотта. – Как же я рада тебя видеть! Ты нисколечко не изменился за эти годы! Ну разве что в области талии, – прибавила она с легким сарказмом, взглянув на давно уже немаленький живот Петруса.
Она, нисколько не смущаясь своего мужа и слуг, крепко обняла нашего сопровождающего, а затем переключила свое внимание на меня.
– Мария! – воскликнула она с искренним удивлением. – Вот это да! Как выросла! Я последний раз видела тебя еще совсем малышкой, а теперь посмотри, какая ты большая! А красивая! С ума сойти! Нора, как же ты умудрилась так долго скрывать от всех эдакую красоту!
Она так же крепко, как и всех прочих своих гостей, обняла меня, при этом лукаво подмигнув маме, а после повернулась к своему супругу, который только еще успел подойти к нам, так как в отличие от Лотты передвигался не бегом, а медленным размеренным шагом. Мужчина этот был средних лет, не красивой, но и не отвратительной наружности. Его круглое холеное лицо не рассекала ни одна морщинка, хотя лет ему, на мой взгляд, было не так уж и мало. Карие глаза его выражали спокойную уверенность в своих силах, а черные, как смоль, волосы были аккуратно уложены и зачесаны направо. Фигура его также не отличалась ни худобой, ни излишней полнотой, и он не имел ни горы мышц, ни милого животика, как у Петруса. В общем, он произвел на меня впечатление человека довольно педантичного, скучного, но очень доброго. Тетя Лотта, подойдя же к нему, нежно обняла его за талию и, трогательно улыбнувшись, представила: