Олежка потянул Клаву за руку и снова захныкал. Он уже устал, хотел есть, Клава все это понимала, но все равно звонко ударила сына по щеке.
– Да замолчи ты!
Олежка покраснел от натуги, сопли свисали уже чуть не до подбородка. И вместо того, чтобы успокоиться, выпустив пар, Клава ударила его еще раз.
– Хватит, хватит, хватит, хватит реветь. Из-за тебя все, – сказала она и тоже расплакалась.
Глава 2
Утром следующего дня Клаву разбудила мама. Клава еле разлепила глаза, мама нависла над ней уже в бежевом плаще, застегнутом на все пуговицы, ярко подведенные карандашом губы крепко сжаты.
– Ты встанешь или нет? Я пошла, – убедившись, что дочь проснулась, Мария Васильевна добавила. – Закрой дверь!
Как бы не хотелось урвать еще пару минут под теплым одеялом, пришлось вставать. Ее мама категорически не желала закрывать дверь на ключ, если дочь находилась дома и могла закрыться на защелку.
– Покорми ребенка, – проворчала Мария Васильевна. – Уберись хоть немного, погуляйте. Меня до вечера не будет, сегодня учительское собрание, будь оно неладно. Приготовь что-нибудь на ужин.
Клава кивала, засыпая на ходу. Мария Васильевна вновь поджала губы и закрыла за собой дверь не прощаясь.
Олежка сидел здесь же за столиком и терпеливо ждал, когда его покормят. Стоило взглянуть на сына, как вина слезным комком подступила к горлу. Клава поплелась в ванную, сполоснуть лицо холодной водой. Олежка захныкал. Шевельнулось раздражение, даже умыться не дает, но тут же вновь стало стыдно.
В детской, а по совместительству и Клавиной комнате, разве что спала она на диване в гостиной, царил кавардак. Старый шкаф, отданный мамой, доверху забит не пойми чем, то есть очень нужными вещами, которые однажды пригодятся. На полу пыльный коврик. Поверхность стола едва видно под бесплатными газетами и рекламными буклетиками, все вперемешку с детскими игрушками. Ноутбук притаился сбоку, старенький, только в интернете позависать. На окне пара цветков в горшках раскидали жухлые листики по подоконнику. Синие занавески. Синие, потому что комната теперь мальчиковая. Детская кроватка, раскладывающееся кресло-кровать, которую лень разбирать. Клава настолько привыкла к этой комнате, в которой выросла, что не замечала уютная она или нет, просто жила в ней, как и ее сын теперь.
Олежке стукнуло три года, но Клава продолжала кормить его с ложечки. Нечего грязь разводить, думала она, засовывая ложку с кашей ему в рот как кочегар забрасывает уголь в топку.