Я сделал паузу, собираясь с духом.
— Скажите, — я небрежно провел рукой по волосам. — У меня с
прической все в порядке? А то после сна… знаете ли…
Медсестра окинула мою голову быстрым, профессиональным
взглядом.
— Все в порядке, Херовато-сан, — ровным голосом ответила она. —
Ваша прическа в порядке.
— А цвет? — не унимался я, чувствуя, как потеют ладони. — Он
нормальный? Не слишком… вызывающий?
Вот теперь в ее глазах промелькнуло недоумение. Она снова
посмотрела на мои волосы, потом на мое лицо, словно пытаясь понять,
не начались ли у меня побочные эффекты от какого-нибудь
препарата.
— Цвет? — переспросила она. — Обычный черный цвет. Как у
большинства японцев. Херовато-сан, у вас все хорошо? Голова не
кружится? Может, позвать дежурного врача?
И тут я все понял.
Она не видела. Никто не видел. Только я.
— Нет-нет, что вы, — я постарался выдавить из себя улыбку. —
Спасибо. Просто… показалось. Наверное, свет так падает.
Я поклонился и вышел из палаты. Нужно было развеяться. Я
остановился у автомата с напитками, выбирая напиток. Но тут мое
внимание привлекли две молоденькие медсестры, которые устроили себе
небольшой перекур, то есть, перешепт в укромном уголке у окна.
Одна, полненькая и с перманентной химической завивкой, напоминала
пуделя, вторая, худая, с тонкими поджатыми губами и свирепым
взглядом, — высушенную воблу.
— …слышала, ее сегодня переводят? — донесся до меня обрывок
фразы пуделя.
— Кого, ее? — лениво отозвалась «вобла», полируя ногти
пилочкой.
— Ну кого, кого… Профессора Теруми из кардиоторакального
отделения.
Мои пальцы, уже было потянувшиеся к кнопке с изображением кофе,
замерли. Я медленно, стараясь не издавать ни звука, сделал шаг в
сторону.
— Да ты что! — «вобла» отложила пилочку. — Я думала, она в
реанимации еще неделю пролежит. Говорят, там все очень плохо.
— Хуже некуда, — заговорщицки понизила голос «пудель». — Моя
подружка, Кимико, из операционного блока, она там ассистировала.
Говорит, такой жути в жизни не видела. Машина всмятку, она без
сознания, вся в крови… Тяжелейшая черепно-мозговая. Ушиб, отек… Там
целый букет.
Я внимательно слушал, а ледяные пальцы словно сжали сердце.
— Оперировал сам Исида-сенсей, — продолжала вещать «пудель», и в
ее голосе слышалось благоговение. — Его специально из отпуска
вызвали. Он над ней всю ночь колдовал. Говорят, краниотопию делал,
гематому убирал. Но даже он…