– Да, сэр. Простите, сэр.
– Не надо на меня дуться, Эфимия. Ты должна быть благодарна уже за то, что тебе вообще удалось сохранить работу. А теперь помоги мне отнести миссис Уилсон в ее комнату. Осторожно, пол скользкий.
Должна быть благодарна?! Если бы на моем плече в этот момент не висела экономка, я бы его отмутузила, и к черту последствия[7]. Так что даже хорошо, что между нами болталась сомлевшая миссис Уилсон. Вообще-то я не воинственная, однако мистер Бертрам так часто приводил меня в замешательство своим странным поведением, что это начинало раздражать и уже было трудно сдерживаться. Он позволял мне общаться с собой в манере, не слишком годной для отношений служанки и господина, но это лишь все усложняло.
Мы полудонесли-полудоволокли экономку до ее комнаты, которая, к счастью, находилась недалеко от кухни, а не на верхнем этаже. Несмотря на тщедушное телосложение, иметь дело с бесчувственной экономкой было не менее затруднительно, чем с пребывающей в сознании. Тощие нескладные конечности за все цеплялись, обмякшее тело тянуло вниз, и мы с превеликим трудом подтащили ее к кровати. Когда нам наконец удалось закинуть груз на покрывало, я уже выбилась из сил.
– Люди в обморочном состоянии почему-то тяжелее тех, кто в сознании, – заметил побагровевший мистер Бертрам.
Подозреваю, ему было неловко от того, что пришлось просить моей помощи – он думал, будто тем самым уронил свое мужское достоинство, и теперь пытался оправдаться. Но вместо того чтобы приободрить его, я с ужасом уставилась на неподвижно лежавшую миссис Уилсон и спросила:
– А это нормально, что у нее нога так согнута?
Юбки экономки задрались, открыв взорам левую конечность, вывернутую под необычным углом.
Мистер Бертрам поспешно отвернулся:
– Господи, Эфимия, поправь ей юбку!
– Но по-моему, у нее нога сломана…
– Прикрой ее чем-нибудь, а я пойду телефонировать врачу.
Я послушалась.
– Между прочим, она пьяная.
– Эфимия!
– От нее так разит виски, что вы не могли не заметить… сэр.
Мистер Бертрам вздохнул:
– Мы все пережили тяжелые времена. Миссис Уилсон была очень привязана к покойному лорду Стэплфорду.
– К вашему отцу, – с нажимом уточнила я.
– Не всем детям посчастливилось иметь такие теплые отношения с родителями, какие, судя по всему, были у тебя с твоим батюшкой.
Слезы мгновенно навернулись мне на глаза, и одна из них, непокорная, повисла на ресницах. Мистер Бертрам тотчас отвел взгляд, пробормотал нечто похожее на извинения и удалился.